Там, по ту сторону

Свечи загорелись сразу же. Сначала они горели ровным оранжевым пламенем, но вскоре начали потрескивать, огонь отклонился к зеркалу, как будто втягиваемый слабым воздушным потоком. Когда пламя лего почти горизонтально, Реймонд вгляделся в зеркало. На первый взгляд ничего не изменилось, но, присмотревшись, можно было заметить, что отражение выглядит чуть-чуть по другому. Тусклее цвета, меньше света, краска на стене слегка вздута и покрыта мелкими трещинками.

Реймонд осторожно прикоснулся к стеклянной поверхности. Зеркало слегка прогнулось, и по нему пробежала рябь, как будто в неподвижную воду кинули маленький камешек. Реймонд усилил нажим. Зеркало прогнулось сильнее, уступая натиску, затем, словно густое желе, начало обтекать руку.

Реймонд оглянулся, в глубине души ожидая найти причину отказаться от задуманного, но фойе оставалось пустым. Глубоко вдохнув, мужчина шагнул в зеркало.

Внутри было тихо. Намного тише. Не было обычного шума города, незатухаемого даже ночью и слышимого в глубине квартала. Лампы тихо гудели трансформаторами, с трудом освещая пустое фойе мертвенно-синим светом. Пахло тёплой сыростью и пылью.

Реймонд обернулся. Зеркало, через которое он только что прошёл, показывало оставленное фойе школы и две горящие по бокам свечи. По стене рядом с ним ползла вверх тёмно-зелёная мохнатая плесень. Мужчина поднял руку и нажал на зеркало, податливо прогнувшееся под ладонью. Выход есть, зеркало не закрылось, пропустив его внутрь. Ещё раз оглядевшись, Реймонд пошел налево от зеркала. В школе в том направлении был спортивный зал и столовая, но они не попадали в отражение и школьный коридор плавно и незаметно перешёл в большую залу, освещённую множеством свечей в массивных канделябрах.

В зале также ощущались затхлость и запустение. Со стен свисали паутины пыли, ткань, драпирующая стены, в нескольких местах отошла, обнажив рейки стен. С каминной полки таращил пустые глазницы человеческий череп. Он как будто смеялся, глядя на заставленные бутылями тёмного стекла шкафы. На круглом столе, испещрённом пятнами кислот, в беспорядке валялось несколько тяжёлых фолиантов. Реймонд подошёл к столу. Все надписи в книгах оказались в зеркальном отражении. Одинокая свеча в деревянной плашке уронила каплю воска на раскрытую книгу. Учитель перевернул одну пожелтевшую страницу. Текст не изменился. Он пролистал дальше. Казалось, вся книга состоит из одного разворота — тот же самый текст, та же самая восковая клякса в углу. Реймонд аккуратно закрыл книгу и отошел к шкафу.

Сосуды разной формы и цвета объединяла лишь пыль, покрывающая их толстым слоем. Реймонд стёр пыль с пузатой тёмно-зелёной банки и присмотрелся к этикетке, написанной такими же зеркальными буквами, что и книги. Разобрав надпись, он хмыкнул и перевёл взгляд обратно на стол с книгами. Закрытый минуту назад фолиант опять лежал на столе, показывая потолку страницу с восковым пятном. В два шага Реймонд вернулся к столу и снова закрыл книгу. Пока он смотрел на неё, ничего не происходило — книга вела себя как и подобает неживому предмету — не двигалась и не открывалась. Но стоило только чуть-чуть отвести взгляд и потерять внимание, как мгновенно и совершенно незаметно, она возвратилась в прежнее раскрытое состояние. Реймонд несколько раз попробовал поймать момент движения, но все попытки оказались тщетны — книги и другие предметы неизменно занимали первоначальное положение, стоило только упустить их из виду. Даже положенная в карман колба и та незаметно исчезла и вернулась в шкаф, как будто зеркало возвращало всё в то состояние, в котором запомнило их отображение.

Тихие, шаркающие шаги заставили Реймонда спрятаться в узкую щель между шкафами. Шаги принадлежали скрюченному, сгорбленному существу в чёрной куртке. Одежда показалась мужчине знакомой и, когда существо, бормоча что-то себе под нос, пробрело чуть дальше, Реймонд смог рассмотреть на спине большие жёлтые буквы “ОХРАНА”. Пропустив существо подальше, Реймонд двинулся за ним следом. Они прошли несколько разных комнат, плавно перетекающих друг в друга, что невозможно было определить, где закончилась одна и началась другая. Все они носили следы запустения, паутина и пыль казались неизменной частью этих комнат. Стены нередко оказывались покрыты густой плесенью. На этом фоне выделялся неестественно чистый пол. Казалось, что те, кто жил в этом зеркальном мире, только и делали, что протирали и полировали паркеты множества комнат.