Там, где упал

– Сколько выпил? Честно скажи!

Ну, думаю, честно скажу, – пропустит!

– Литр, – говорю, – на троих.

– Пойди, проветрись с полчасика. Потом пропущу.

Времечко поджимает, а денег, как назло, ни копья. – Жена подчистую выгребла! Послонялся, покурил под забором… Смотрю по часам, – пора! Я снова туда:

– Пропусти!

– Еще, – говорит, погуляй!

Какие тут гульки! Еще не хватало, на отход опоздать! Плюнул я, и на другую проходную поперся. А мент это дело просек, заранее туда позвонил. Так, мол, Вася, и так! Сейчас подойдет морячок с чемоданом, пол литра в нем точно сидит! Если денег не даст, можешь смело вызывать вытрезвитель. В общем, там меня уже ждали:

– Ну что ж ты, парниша! Тебя же, как человека, просили: пойди погуляй! Теперь не взыщи!

"Воронок" ожидал за углом. Вышли оттуда дородные хлопцы, взяли под белы рученьки, – и на Фадеев Ручей! Утром, когда отпустили, звякнул в диспетчерскую. А пароход-то тю-тю! – Игорь скрипнул зубами, сжал кулаки, не выдержал, и заплакал. – Представляешь?! – Воскресный день! Где искать правды? Кому чего объяснять?! Я и поперся домой. Да лучше б, наверное, не приходил!..

Я молча налил два стакана, а третий поставил в мойку. – Сосед по лестничной клетке мирно храпел в углу. Скучно ему было. Не интересно. Ведь мы говорили О ЖИЗНИ, а он привык, – исключительно О СЕБЕ.

Водка не забирала. Просто лилась, как вода. И всплывала со дна души грусть в ее чистом виде:

Ох, жизнь моя – не утеха!
Все жму по ней, как на ралли.
Фальшиво-холодным смехом
Меня тормознуть старались:
"Куда тебе, в одиночку?
По малому, незаметно,
Сорвешься, дойдешь до точки,
И сдохнешь, как все поэты!"
Тогда эти бредни – будни.
Теперь – это злая память.
Плевать, что никто не будет
Мой финиш встречать цветами!
И пусть, ты уже не слышишь,
Но я говорю с усмешкой:
"Из Пешкова – Горький вышел!
Из горя – не выйду пешкой!"

– Не выйду!!! – Игорь стукнул кулаком по столу. – Землю грызть буду, но встану там, где упал!.. Представляешь? Они даже дверь на ключ не закрыли! Настолько были уверены, что я в море ушел! Захожу, а за этим вот самым столом сидят голубки, в самом, что ни на есть, нигляже, уставшие, только что из постели… Отмечают праздник любви! Пепельница моя блестит чистотой, в ней – гондон свежевыстиранный с капельками воды. Экономные, суки! Даже водочку пили ту, что намедни я не допил, из тех стопарей, что жена доставала только по праздникам… Как мне потом рассказали, они год уже хороводились. Я на вахту, – а сменщик в постель! И, главное, – все соседи молчок!

– Кто это все?! – спящий проснулся. – Вспомни-ка, что ты сделал, когда я твою Маринку сучкой назвал? – Ты мне три зуба выбил! Тебе расскажи, – а ты бы поверил?! Нет, ты бы поверил?

– Поверил! – неуверенно выдавил Игорь.

– Ха! Он бы поверил! А она бы разделась перед тобой до гола: "Посмотри, дорогой, как я хороша! Тебе не кажется, что люди просто завидуют? А когда ты уходишь в рейс, – тот же Вовка ломится ночью в дверь… Даже днем не дает прохода! Наверно считает, что я – такая, как все!" И что? Да ты бы за мной с ножом по району гонялся!

Ну, дела! – удивился я. – После литра на грудь и сосед становится человеком! А мыслит-то как широко и масштабно! Нет, пора подводить итоги:

– Встали, черти! Стаканы на уровне орденов! Не мы ль моряки, не наши ли жены – бляди?!

Пьянка втроем пошла веселей, но не надолго. – Вовка сломался, упал со стула, и мы прислонили его к холодильнику.

– Слушай, – внезапно спросил Игорь, – ты эти стихи, что читал мне недавно, случайно не сам написал?

– Я разве читал? Значит, допился!

– Ну, ты даешь! Как его? Вспомнил! "Не выйду пешкой!" Я еще думал: Чудак человек! На хрена ему это море?! Сидел бы за чистым столом, водил пером по бумаге, да денежки заколачивал… Что смеешься? Прочти еще раз!

Пришлось прочитать.

Игорь выпил. Понюхал кусочек хлеба…