Там, где течет Иравади

Время не ждало. Муссон уже напоминал о себе глухим рокотом далекого грома, и мы спешили завершить сев хлопка до дождей. А трудностей хоть отбавляй. Не хватало удобрений, было мало рабочих для проведения сева. Да к тому же страшная жара, убивающая всякое желание шевелить руками, ногами, мозгами. Ровно в половине двенадцатого отказались работать волы, убежавшие в спасительную тень. Но не уходили с поля люди. Мы все время находились среди работающих в поле, хотя под немилосердными лучами раскаленного светила темнело в глазах и голова наливалась свинцом. Поочередно бегали к колодцу, стоявшему поодаль, и обливались холодной родниковой водой, которая тут же испарялась.

В самый разгар посевной случилось несчастье: в автомобильной катастрофе погиб Александр Иванович — душа и зачинатель большого дела. Но работа, развернутая им с огромной энергией, продолжалась. На его место встал другой агроном Василий Евстафьевич Ершов. Опытные посевы были завершены в срок. И вот грянули тропические ливни и захлестнули поля так, что дренажные каналы не успевали отводить бурные потоки. А за ними пришла такая же беспощадная засуха. Появились вредители, и против всех один препарат — гемексин. На одних вредителей он действовал, на других нет. Тогда из местного сырья мы начали варить мыльно-табачный раствор и другие ядовитые смеси. Пришло время окучивать хлопок, но оказалось, что нет подходящего инструмента. Тогда по нарисованным Ершовым чертежам местный кузнец изготовил окучники и рыхлители.

Да разве перечислишь все трудности, которые пришлось испытать. Взять хотя бы змей, облюбовавших кусты хлопчатника. Чтобы не быть укушенным змеей, пришлось, несмотря на жару, из предосторожности ходить по полям в крепких сапогах.

Наконец был собран первый в Бирме урожай длинноволокнистого хлопка. Хлопчатник, завезенный из засушливого Узбекистана в тропическую Бирму, с помощью людей выдержал все испытания. Уже на другой год с опытных участков он вышел на крестьянские поля и зашагал по бирманской земле, завоевывая все новые пространства, завоевывая общее признание.

Выращивание длинноволокнистого хлопка создает прочную базу для развития в Бирме текстильной промышленности, это сыграет важную роль в укреплении ее экономической независимости. Правительство уже приняло решение, как можно быстрее заменить советским хлопчатником ныне широко распространенный в Бирме сорт коротковолокнистого хлопка Махлаинг-5.

«Новая блестящая перспектива открылась перед Бирмой, — писала столичная газета «Барман», — в результате успешных опытов, проведенных русскими, мы скоро будем производить столько длинноволокнистого хлопка, что его хватит и на внутреннее потребление, и на экспорт».

По общему мнению крестьян, советский хлопчатник даст крестьянам в четыре-пять раз больше дохода, чем местный лучший сорт Махлаинг-5. Кроме того, советские сорта хорошо переносят засуху и быстро созревают, что позволяет крестьянам собирать на том же поле второй урожай.

С помощью советских ирригаторов разработаны проекты сооружения двух оросительных плотин в засушливых районах Яметина и Мьинджана. Со строительством плотин будут вызваны к жизни десятки тысяч акров пустующих земель в самом сердце Бирмы.

С помощью советских специалистов была создана первая машинно-тракторная станция в Мандалае, давшая толчок к появлению на свет таких же станций в других районах страны.

Гордостью бирманского народа стал Технологический институт в Рангуне, построенный с помощью Советского Союза. Этот крупный учебный комбинат уже готовит столь нужные молодому государству национальные кадры инженеров и техников. «То, в чем английский колониальный режим отказывал бирманцам в течение почти ста лет, новый друг свободной Бирмы предоставляет с безграничным великодушием, — писала в передовой статье популярная рангунская газета «Нью таймс оф Барма». — Этот первый дар русских не только отвечает истинным нуждам бирманского народа, но и наполняет его чувством гордости».

…Мне удалось вместе с У Ба Тином объехать поля длинноволокнистого хлопчатника. Стоял октябрь. Отшумели тропические ливни, под ласковым солнцем ослепительным снегом сверкали раскрывшиеся коробочки белого золота.

«Всякий раз, когда я вижу эти поля, я вспоминаю Александра Гаричкина, — задумчиво произнес У Ба Тин. — Мне кажется, что в каждом из этих растений живет его душа, душа всех вас, русских, живая и беспокойная, на радость людям и на счастье нашей стране. Добрую, хорошую намять оставили здесь по себе вы, русские».

Так в Бирме зародилась легенда о подвиге советского человека, человека нового мира. Она живет в гуще народных масс как самая высокая, идущая от сердца оценка славных дел советских людей, отлично потрудившихся на многострадальной и благодатной бирманской земле.