Там, где тебя нет

Басир внимательно слушает и молча кивает, обещая выполнить мое последнее желание. Я почти уверен, что Салим не посмеет его обидеть… Они всю жизнь жили бок о бок. Местные его не простят за такую подлость…

Окончательно замерзнув, мы поддаемся усталости. Басир накрывает ноги сеном, а я стараюсь сохранить бодрость, позволяя старику немного подремать. Сижу в колючей копне, наблюдая, как по полу бегают проворные мыши. В оконные щели врывается горный ветер, дверь клацает на хлипких петлях и, кажется, еще один порыв, она вывалится совсем, освобождая нам путь для побега. На улице слышатся голоса и топот, рев двигателя и скрежет затворов. А потом в эту какофонию вплетается знакомый голос Рокси.

– Хочешь убить, убивай, Салим. Только знай, что я защищала свою родину. Я верила, что служу ей. Искренне верила… Да и что от моей веры? Никакого толку от нее нет… Меня обманули, принудили приехать сюда и подставить Таира Ибрагимова. Я тогда не знала ничего о нем и…

– Замолчи, Катя! – рычит Салим.

Прищуриваюсь и пытаюсь разглядеть их через маленькое тусклое окно. Рядом с Катей дрожит Айшат. Тихонько плачет и молится Аллаху, беззвучно шевеля губами.

– Я хочу увидеть Таира! – дерзко кричит Катя.

Моя Рокси… Смелая, готовая пойти на смерть ради близкого… Я знаю ее такой и всегда буду помнить, что бы ни случилось…

– Зачем он тебе?

– Попрощаться, – хрипло шепчет она. Смаргивает слезы и смело смотрит в глаза Салиму. Наверное, Катя была права, когда говорила, что мы сумасшедшие фанатики… Опасность как наркотик впиталась в наше существо, так, что не вытравишь…

– Басир, вставай. Наши женщины во дворе. Салим их зачем-то, вывел на улицу, – произношу громко, чтобы старик проснулся.

– Плохо, сынок. Я попробую поговорить с ним, убедить отпустить вас с Катей.

Не успеваю кивнуть, двери с шумом распахиваются, являя взгляду Салима и его людей.

– На выход, Таир.

– Таир! – за его спиной мелькает тоненькая фигура Кати.

– Катя, – выдавливаю хрипло. От страха за нее слова словно примерзают к горлу. Царапают его, как колкие снежинки. – Катенька…

– Я люблю тебя, Таир… Ты всегда запрещал мне говорить тебе об этом, но я…

– Катенька, может, сейчас не надо?

– Нет! Сейчас самое время… Ты всегда был моим единственным. И я не хотела тебя предавать, прости… Я не ожидала, что влюблюсь в тебя, Таир… Ты стал для меня всем – жизнью, судьбой, отцом моего сына… Я тебя люблю и…

– И я тебя люблю, Катя.

– Ну все, хватит болтать, – рычит Салим. – Есть разговор. Сначала я все из вас вытащу, а потом убью. Вперед!

Охранники грубо волокут женщин в сторону кирпичного дома. Айшат слезно молит Аллаха, Катя всхлипывает, спотыкаясь на каменистой дорожке.

– Не смей ее трогать, Салим! – взрываюсь я. – Прикажи своим людям не бить женщин.

– Как был слюнтяем, так и остался. Не ведись на женщин, Таир. Они подлые и хитрые. И их слова ничего не значат…

Таир.

– Не все, Салим. Если тебе попалась подлая, это не значит, что…

– Заткнись, Абу-Таир! – ревет Салим. Почему-то сейчас он напоминает мне раненого медведя… Или одинокого волка, не сумевшего защитить стадо. И оттого сжирающего себя чувством вины…

– Пойдем в дом, Салим. Если до сих пор не убил, значит, хочешь поговорить? – произношу, покручивая завязанными веревкой руками. Кожа под ней саднит, суставы ломят… Признаться честно, я утомился участвовать во всем этом представлении…

– В дом его.

Шавки тотчас исполняют приказ хозяина – толкают меня металлическим дулом между лопаток в направлении кирпичного строения в центре участка.

В нос ударяют запахи вареной баранины и псины. Бойцовские псы поднимают головы и рычат, обнажая окровавленные зубы. На грязном полу замечаю обглоданные кости какого-то животного. Отворачиваюсь, не в силах смотреть на это.

– Тише, тише, маленькие. Вы позже полакомитесь дядей Абу-Таиром.

Он поворачивается, встречая мой брезгливый взгляд. Поглаживает псов по головам и ухмыльнувшись добавляет:

– А ты думал, я выберу для тебя легкую смерть, Таир? От тебя ничего не останется… Ни волоска, ни крошечки…

– Давай ближе к делу, Салим. Где наши женщины? Предлагаю отпустить стариков домой и…

– Я сам знаю, что мне делать! Они свидетели, черт тебя дери!

– Басир всю жизнь живет в ауле. Он добрый и честный человек. Он никогда никому ничего не скажет, да, Басир?

– Да, – тихонько протягивает измученный старик. – Отпустите женщин. А я с Таиром останусь.

– В гостиную, – сухо бормочет Салим, взмахивая рукой в сторону большой темной комнаты с камином вдоль стены.

На столе дымится чугунный чан с вареным мясом. Женщины в хиджабах накрывают на стол хозяину. Раскладывают чуду и пресные лепешки, чеснок, зелень, чайник травяного чая. Ароматы мгновенно затапливают помещение, вызывая во рту слюноотделение.

– Пока я буду обедать, приведите женщин, – командует Салим, кряхтя и усаживаясь за стол.

Не понимаю его поведения… Это дурацкого показного обеда и задуманной им игры… Ничего не понимаю. Салим словно тянет время. Как будто раздумывает, цепляется за остатки самообладания или здравого смысла.