Там, где нас нет...

Вот в таких метаниях я и пребывал последние дни, когда к нам завалилась компания из шести вояк, все в железе, с обнажёнными мечами, тащившими одного связанного. По виду такого же как и они, но без какого-то железа на теле и оружия -- только простая холщовая рубаха до колен, и такие же штаны. И без обуви. Босой.

Уже издали было видно, что вояки злы до озверения, а этот, которого волокли, избит до синевы.

Солнце ещё не показало свой край над горами, но кольца уже отбрасывали своё сияние на окружающие ландшафты, заставляя даже кольчугу воинов, приближавшихся к нам, сверкать отдельными блёстками, отражавшимися от чешуек.

Вступление этого отряда на территорию "рабской обители" было ещё тем зрелищем. Я стоял поодаль от всех остальных. В то время как "патриций" Дука как раз попался вступающим на нашу территорию воякам первым.

Командир отряда, походя двинул Дуке левым кулаком поддых, от чего тот согнулся под прямым углом, рухнул на колени, а потом вообще завалился на бок.

Вояка же направился дальше.

"И верно, - отметил я про себя, наблюдая за всем этим - Дука не склонился. А он сейчас раб. Поэтому его и "загнули". Самым быстрым и эффективным способом".

Сделав два шага за Дуку, командир отряда таки соизволил остановиться и взревел.

- Кто тут Главный?! А ну выходи! - рявкнул он на хмурых и не выспавшихся как всегда вельможных оборванцев. Но потом обернулся назад. - Или главный вот этот червяк?!

Дука по-прежнему валялся в пыли пытаясь втянуть в себя хоть глоток воздуха.

- Это я тут Главный Раб, воин! - сказал я бесцветным голосом выступая вперёд и кланяясь.

А что оставалось делать? Если не кланяться этим хмырям с остро наточенным железом, то судьба Дуки может оказаться даже предпочтительней. Тот как раз засучил ногами, пытаясь подняться хотя бы на четвереньки.

Воин, сохраняя всё то же озверелое выражение лица, обернулся и подойдя к своим ударил кулаком в челюсть избитого и связанного. Тот поднял налитые злобой глаза на командира и что-то пробурчал, от чего заработал ещё одну зуботычину. Казалось на это связанный совсем не среагировал. Как будто порыв ветра по харе прошелестел.

- По приказу Его Светлейшества Азумы, ты Паруш, приговариваешься к месяцу исправительных работ в качестве раба. - Зачитал командир приговор и скомандовал. - Развяжите этого...

Держащий осуждённого за правую руку, как-то заторможено вложил лезвие своего меча между рук избитого и медленно перепилил верёвки. Видно связали ему руки слабо, так как произошедшее далее было неожиданностью для всех.

Осуждённый выпрямился и его и так уже опухшее лицо исказилось вообще животной яростью. Издав рык он бросился прямо на командира группы и попытался его обезоружить. Но как бы не так! У атакуемого сработали рефлексы и он чуть не пропорол новому рабу грудь. Лишь в самый последний момент, он каким-то образом всё-таки успел изменить направление удара и полоснул по плечу.

Осуждённый схватился за тут же обвисшую конечность и попытался снова атаковать. И вид у него был такой, что он реально намерен нанизаться на чей-то меч, но не оставаться в живых. Видно просчитав это командир просто уклонился и саданул того рукояткой меча по затылку. Бывший воин рухнул как подкошенный лицом в пыль.

Несколько секунд командир стоял над телом и на лице его всё явственней проступала досада. Потом он оглядел всех, узрел меня и подойдя упёр плашмя свой меч мне в подбородок.

Меч пах железом и кровью. Свежей кровью.

Я почувствовал как его окровавленное лезвие начало липнуть к моей коже.

- Ты! Раб! Я знаю, ты умеешь лечить. - с презрением выплюнул командир эти фразы мне в лицо. - Если Паруш умрёт, умрёшь и ты! Уяснил?!

- Будет исполнено! - стараясь говорить так, чтобы голос не дрогнул буркнул я, попутно стараясь также не смотреть этому хмырю в глаза. Чтобы не провоцировать.

- Я посмотрю. - процедил тот. И резко убрал свой меч от моего горла.

Я провёл тыльной стороной ладони по подбородку. Она тут же окрасилась кровью. Чужой кровью.

Делать было нечего -- надо спасать этого синюшного и звероподобного. Иначе вообще кровью истечёт.

Подойдя к всё ещё валяющемуся в отрубе солдату, я опустился перед им на колено и хоть с трудом, но оторвал длинный лоскут от низа его рубахи. Быстро изготовив из получившейся полоски жгут, я перетянул руку выше раны и завязал простым узлом. Потом подобрал валяющуюся рядом длинную щепку, поддел получившуюся шину и перекрутил её до тех пор, пока не прекратилось кровотечение. Чтобы получившийся скрут не распустился, я засунул щепу под шину, тем самым фиксируя её.

Всё это время командир и его подчинённые стояли рядом и хмуро наблюдали за моими действиями.

Я осмотрел рану. Чуть раздвинул края. В глубине её не было видно кости. Возможно, что удар меча не достал до неё. Но восстановление работоспособности руки этого страдальца было под большим вопросом -- если перебит нерв, то рука так и останется недвижной. Впрочем это уже не мои проблемы.

Я подозвал Чуню.