Там, где начинается река

Когда рука девушки снова коснулась его лица и когда он услышал, как жалобно и горестно она произносит его имя, он уже перестал отдавать себе отчет в словах, которые произносил. Он не хотел ни о чем думать, только теснее и теснее прижимал девушку к своей груди, целовал ее рот, целовал ее глаза и волосы и снова, и снова, и без конца повторял, что теперь, после того как он наконец нашел ее, он никому не отдаст ее и никуда больше не отпустит.

Утопая в его объятиях; она ничего другого и слышать не хотела. Они были как двое детей, которые после долгой и злой разлуки опять встретились, и только теперь Джон Кейт понял, как должен был любить свою сестренку Дервент Коннистон! Его ложь спасла его лично и вместе с тем Коннистона. Теперь было не время разбираться в том, почему он встретил девушку, пришедшую к нему из-за моря, не так радостно и душевно, как можно и надо было ожидать. На сегодня вполне достаточно сознания, что он - Коннистон и что девушка досталась ему как драгоценное наследство.

Они уже стояли рядом, но Кейт отодвинулся немного и таким образом мог глядеть на мокрое от слез личико девушка и в ее сияющие счастьем глаза. Она протянула вперед руку и коснулась его шрама, и в глазах ее было столько нежности, так много жалости и любви и готовности отдать все, что никаких слов не хватило бы для того, чтобы описать, что прочел Кейт в ее взоре. Она очень осторожно и ласково притронулась к шраму, и тотчас из-под ног Кейта плавно уплыл весь старый мир, и он почувствовал бесконечную благодарность к тому невыразимому и не совсем понятному, что пришло как раз вовремя и принесло ему новые силы и новую отвагу для дальнейшей лжи... Ибо она верила ему, верила без малейшей тени какого бы то ни было подозрения.

- Завтра, - сказал он, - ты напомнишь мне о бесконечном множестве самых разнообразных вещей, а теперь, уважаемая Мэри-Джозефина, извольте лечь в постель.

Она снова взглянула на его шрам.

- А я в продолжение всех истекших лет не имела об этом никакого представления! - сказала она. - Я ничего не знала. Они все уверяли меня, что ты умер, но я прекрасно знала и чувствовала, что это - отчаянная ложь. И только полковник Реппингтон...

Она увидела что-то в его лице, что заставило ее замолчать на минутку.

- Дерри, ты не припоминаешь?

- Надеюсь, что завтра я все вспомню, но сегодня я не способен на это, я не способен вообще о чем-либо думать сейчас. Завтра... Вот завтра...

Она подняла головку и быстро поцеловала ожог, произведенный раскаленным дулом револьвера.

- Да, да, Дерри, это правда! Нам надо теперь лечь спать! - закричала она. - Ты теперь ни о чем не должен думать. Сегодня мы говорили только обо мне, а завтра мы спокойненько все припомним и все обсудим. Теперь можешь уложить меня спать, если хочешь. А помнишь ли?..

Она спохватилась, закусила губу и проглотила слово, которое готово было сорваться.

- Ну, в чем дело? - спросил он. - Скажи мне, не бойся. Что надо мне еще припомнить?

- Ты помнишь, как ты всегда приходил ко мне совсем-совсем поздно, Дерри? И как мы долго-долго шептались в ночной тишине? И как, наконец, ты уходил, поцеловав меня и пожелав спокойной ночи? Я хорошо засыпала только после твоего поцелуя.

Он утвердительно кивнул головой.

- Да, да, девочка, я все помню! - сказал он.

Он повел ее в маленькую, скромно обставленную комнату, принес два старых изношенных дорожных мешка и зажег свет. Это была чисто мужская спальня, но Мэри минуту глядела на нее с нескрываемым восторгом.

- Это как дома, Дерри... - прошептала она. - Я чувствую себя совсем как дома.

Он не счел нужным тут же на месте объяснить ей, что он "снимает" этот дом и сегодня проводит в нем первую ночь. Все эти второстепенные и не столь важные детали можно было оставить и на завтра. Он показал Мэри ванну и всю водопроводную систему и после этого объяснил Валли, что его сестра будет ночевать здесь, а поэтому он лично хочет устроиться в другом месте. Он не изменил себе до конца, зная, что ему надлежит делать, и сделал это по всем правилам. Он поцеловал Мэри-Джозефину на ночь. Даже два раза поцеловал. И Мэри-Джозефина в свою очередь поцеловала его и подарила ему такое объятие, какого никогда до этой ночи он не знавал. Это объятие зажгло в нем всю кровь, которая забурлила и заплясала в нем, словно у пьяного...