Там, где начинается река

Кейт свистящим шепотом произнес это имя. В нем задрожал каждый нерв в отдельности, и ему показалось, что он сам себя выдал с головой. Значит, Смит уже был здесь сегодня, был раньше него. И теперь Мак-Довель отдал распоряжение никого не принимать в ожидании его, Кейта. Но, если допустить мысль, что Смит рассказал инспектору всю правду, почему Мак-Довель не послал его арестовать до того, как он явился сюда?

Вот какой первый вопрос возник в голове Кейта. Но на вопрос этот последовал немедленный ответ: Мак-Довель не приказал арестовать его только потому, что, ненавидя Смита, не поверил рассказу. Но теперь он ждет с нетерпением, желая учинить личный допрос. Дрожь пробежала по телу Кейта. Крюз посмотрел на него очень пытливо.

— Я не сомневаюсь, что во всем виноват Смит! — произнес он. — Никто иной не действует так на нервы старика… А старик-то ждет вас с нетерпением, мистер Коннистон. Я раз пять-шесть звонил вам по телефону.

Он бросил сигарету, живо повернулся и направился к инспекторской двери.

Дверь открылась; Кейт слышал, как Крюз доложил о его приходе, и ему показалось, что слова секретаря не успели еще сорваться с его уст, как Мак-Довель уже появился на пороге.

— Пожалуйте, пожалуйте, Коннистон! — спокойно молвил он. — Входите, я жду вас.

Это не был обычный мак-довельский тон. Он до ужаса изменился. Это был голос человека, говорящего страшно спокойно, для того чтобы скрыть пожирающий его внутренний огонь. Кейт решил, что все копчено. Вот почему так безгранично было его изумление, когда Мак-Довель, закрыв дверь, так порывисто схватил его руку, что причинил ему боль, и пожал с видимой радостью и облегчением.

— Я, конечно, нисколько не обвиняю вас, друг мой! — вскричал он. — Напротив, я нахожу, что это с моей стороны возмутительно было беспокоить вашу сестрицу до того, как вы проснулись сегодня утром. Она решительно отказалась будить вас, и мне пришлось войти, так сказать, с вами в соприкосновение через посредство Крюза. Садитесь, Коннистон! Предупреждаю, что я собираюсь взорвать мину под вами!

Он уселся в свое вертящееся кресло, жестко закрутил один из своих усов и устремил горящий взор на Кейта. Тот ждал, чувствуя, что его собеседник, точно тигр, готов каждую минуту прыгнуть на него и только ждет подходящего повода и момента.

— Что случилось сегодня ночью? — спросил наконец Мак-Довель.

Мысль Кейта всегда работала чрезвычайно быстро и четко. Вопрос инспектора дал ему возможность сделать первую вылазку против Смита.

— Случилось нечто, что заставляет меня искать немедленной встречи со Смитом! — ответил он.

Он обратил внимание на то, как пальцы Мак-Довеля крепко зажали ручки кресла и тотчас же выпустили их.

— Значит, я был прав?

— Да, я имею основание, почти полное основание думать, что вы были совершенно правы! Я хочу только теперь же выяснить, когда и как я могу встретиться со Смитом.

Он угрюмо усмехнулся.

Взор Мак-Довеля по жестокости нисколько не уступал его собственному. Железный человек глубоко вздохнул и поерзал в своем кресле.

— Если что-нибудь случится, — начал он, глядя как-то мимо Кейта и словно не придавая большого значения собственным же словам, — если он нападет на вас…

— …то я в состоянии самозащиты убью его на месте! — закончил гость его фразу.

Мак-Довель ровно ничем не выразил того, что он слышал последние слова, но Кейт был уверен, что они попали в цель.

Он стал излагать все события, которые имели место накануне в доме Киркстонов. Лицо Мак-Довеля побагровело, когда он услышал все подробности пребывания Смита в обществе Мириам Киркстон, но сильным напряжением воли он подавил свое волнение.

— Так и есть! Так и есть! — воскликнул он, преодолевая клокотавшую в нем ярость. — Я так и знал, что он был у нее! И сегодня утром оба с одинаковым усердием лгали мне, оба!

Вы понимаете: оба! Она лгала, глядя мне прямо в глаза! И он лгал, причем впервые в жизни я услышал его смех! Пусть я лопну на месте, если это не так! Смех его был похож на бульканье масла. Я никогда не думал, что человек может так смеяться! И в заключение всего он сообщил мне такую неожиданную вещь, что — клянусь Всевышним! — я не поверил ему!

Он вскочил на ноги и начал измерять огромными шагами комнату, причем закинул за спину сжатые кулаки.

Вдруг он повернулся к Кейту.

— Вы тоже хороши, черт побери! — вскричал он. — Одно из двух: либо вы Должны были доставить сюда Джона Кейта живым, либо в крайнем случае его исповедь, им же самим подписанную. Почему вы этого не сделали?

Это был, что называется, удар в спину.

— Позвольте… позвольте… а какое же отношение ко всему этому делу имеет Кейт?

— Большее, чем я смею сказать вам, Коннистон! Я спрашиваю вас: почему вы не принесли его исповедь? Умирающий преступник всегда сознается в последние минуты!