Там, где молчат цикады (СИ)

— Нет. — Выпалила я. — Я сама найду свой путь. — Наши взгляды с родителями пересеклись. Отца явно не устроила дерзость в моем голосе, отчего тот посуровел, раздув ноздри.

— Дерзкая для своих годков. — Добавил еще один мужчина, сидящий подле мамы. — Э́йко, — обратился он к ней, — дочка-то в тебя пошла, но вот будет проблемно, если она действительно решит уйти. Слишком уж много видела.

— Не мели чушь, она ребенок, куда ей идти… — Холодно ответила мама, смотря на меня. — Мы ее воспитаем как полагается. Надо будет, язык отрежем. — Уголок ее рта скривился в насмешке.

Разразились одобрительные смешки. Кто-то чиркнул спичкой и поджег сигарету. Тишина сошла на нет, все снова неистово загалдели, чокаясь рюмками, наполненными алкоголем.

***

— Кто просил тебя открывать рот! — Закричала мама, ткнув указательным пальцем мне в лоб. — Ее короткие волосы прилипли к потной шее.

— Отец сам велел поздороваться! — Выплюнула я, посмотрев в глаза матери.

Ее болезненное лицо скривилось, на лбу и над губой выступил пот. Женщина замахнулась и по полупустой комнате разлетелся шлепок.

Я тут же схватилась за горящую щеку. Хотелось заплакать, но я проглотила слезы вместе с обидой. Это не первый раз, когда меня обвиняли в чем-то несуразном.

— Тебе вообще не следовало выходить из своей комнаты!

— Но вы мне не велели. — Буркнула я, уставившись в пол, покрытый обшарпанным татами.

— Замолчи. — Устало ответила она, присев на пол, словно ей резко поплохело.

Я молча подошла к маме, положив бледную ладошку на ее грязные черные волосы.

— Прости меня. Мне не понятно, в чем я провинилась, но…

— Ты и не поймешь. — Женщина откинула мою руку. Она, чуть побледнев, поднялась, опираясь о стену. — Впредь больше не смей высовывать нос без моего разрешения. — Сказала мама напоследок, оставив меня с гадким чувством внутри.

***

Раннее утро.

Звон дешевого будильника эхом раздался по комнате. За окном, в полутьме, срывался первый снег.

Пять утра.

Я вылезла из теплого футона. В комнате было очень холодно, отчего кожа покрылась мурашками. На носочках, в одних трусах и майке, прижимая к животу окоченевшие руки, я вышла из комнаты.

В нашем небольшом зале спал отец. В руке, полностью забитой татуировками, у подмышки, лежала пустая бутылка. Вокруг него ореолом кружила дымка. Везде валялись окурки и мусор после вчерашней попойки. Моей задачей было убрать все до того, как проснется кто-то из родителей.

Натянув на себя потрепанные штаны и кофту, я перевязала свои короткие неровно подстриженные волосы лентой и принялась за дело.

Как можно тише, я укладывала в большой пакет бутылки, но те все равно предательски позвякивали.

Добравшись до захламленного стола, на мои глаза попался один из тех пакетиков, что вчера принес с собой господин Такано.

Заинтересованно, я подняла вещицу, разглядывая ее со всех сторон.

«Сода что ли?», — подумала я, вглядываясь в полупрозрачные кристаллики.

Позади меня послышалось кряхтение отца, и я тут же закинула пакетик в карман даже не поняв, почему так испугалась.

Мужчина, не открывая глаз что-то пробухтел и повернулся на другой бок.

Облегченное дыхание вырвалось из моего рта, и я, забыв о находке принялась дальше наводить порядок.

***

Время перевалило за семь утра.

Живот разболелся от голода.

Впервые я надела зимнюю форму средней школы. От кусачей кофты чесалась спина и руки, но все равно я считала эти вещи самыми симпатичными из всего того, что у меня было. Кое как я пригладила челку, заколов ее единственной и очень красивой заколкой в форме лотоса. Ее мне подарила подруга И́чиго. В отличии от нашей семьи, ее была крайне обеспечена, и девочка могла позволить себе такие подарки. Отец Ичиго — начальник моих родителей. Я давно поняла, что папа моей подруги не особо чествует нашу семью. О нашей с ней дружбе никто из них не знал.

***

Утро выдалось по-настоящему зимним. Клубы пара вылетали из моего рта, когда я до головокружения выдыхала горячий воздух.

Многие в школе говорили, что наша улица крайне опасная, что здесь орудуют воры и убийцы, но мне ни разу не удалось лицезреть их собственными глазами. Наоборот, шагая в потрепанных, но чистых сапожках, с красивой заколкой на видном месте, многие мне улыбались, даже если эта улыбка была акульим оскалом. Наверное, потому что они все — друзья моих родителей, а я их дочь.

***

Последние десять минут я бежала. Я снова загляделась на витрины магазинов, потеряв счет времени.

В этот раз вывесили новую зимнюю коллекцию одежды. Пока мои глаза блуждали по дорогим тканям и мехам, воображение уже рисовало, как я прихожу в школу в одном из этих утепленных манто цвета парного молока.

В последнюю секунду я забежала в класс, с грохотом уронив сумку на парту. Ичиго, посапывающая рядом, подскочила от испуга. Кончик ее косички прилип к влажным губам, а на щеке расплылся розовый след от пенала.

— Зачем же так пугать?! — Пробухтела она, поправляя волосы. — Ты опять чуть не опоздала, а я вот здесь уже полчаса одна сижу.

— Знаю, — запыхавшись ответила я, промакивая платком влажный лоб. — Но видела бы ты, что сегодня на витрины вывесили…