Там, где меняют законы

— Нет, — вяло сказал Извольский, — он там с руководством областным совещается. Вроде в два у них вылет.

— Так езжайте к нему! — закричал Денис, — это же его шанс, понимаете! Он вечером выступает перед шахтерами! Завтра он вернется национальным героем! Разоблачителем мафии! И он имеет право принять жесткие меры — после таких документов!

Извольский медленно встал.

— Ну что ж, посмотрим, — промолвил он.

* * *

До здания городской администрации, где вице-премьер совещался с энергетиками и военными, они доехали за пятнадцать минут. Вел Калягин. Извольский полулежал на заднем сиденьи, полузакрыв глаза и нянча сломанную при покушении руку.

Черяга помог директору выйти из машины: тот по-прежнему сильно хромал и морщился при каждом шаге.

Их пропустили без слов и провели в кабинет мэра Ахтарска, куда через десять минут, один, без свиты, вошел Володарчук.

— Ну что, одумались? — спросил вице-премьер.

Извольский швырнул папку на стол.

— Вот, — сказал он.

— Что — вот?

— Это документы, — сказал Извольский, — из которых следует, что забастовски шахтеров в Чернореченске организовывались бандитами, а бюджетные деньги, выделяемые на шахтеров, шли в общак.

Володарчук без особого энтузиазма раскрыл папку.

— Это все? — осведомился московский чиновник.

— Нет, не все. Вы в шахте спрашивали, правда ли это, что я приказывал стрелять в шахтеров. Так вот — это правда. И бандиты, которым я приказал это сделать — в сговоре с другими бандитами, теми, о которых говорится в папке. И если вы не разгоните шахтеров, то завтра это сделает Премьер.

Брови Володарчука выгнулись.

— Не который в Белом Доме, — пояснил Черяга, — а который Иван Фомичев по кличке Премьер.

— И?

— И в оплату я должен буду отдать ему завод, — сказал Извольский.

Володарчук поднял на директора спокойные глаза.

— Но ведь это очень хорошо, — сказал он, — шахтеров разгонят, а правительство здесь не при чем. Может, даже урок остальным выйдет…

— Вы что, не понимаете? — заорал Извольский, — мой завод будет принадлежать бандитам! Вам очень понравится, если пятый по величине в мире завод будет платить в общак?

— Правительство не волнует, будет ваш завод платить в общак или нет, — спокойно сказал вице-премьер, — правительство волнует, будет ли он платить налоги. А он, кстати, этого не делает.

На Извольского было жалко смотреть. Тридцатичетырехлетний мужик схватился за сердце и выглядел так, словно его вот-вот хватит инфаркт.

— Но вы сейчас едете на рельсы, — заговорил Черяга, — вы можете рассказать всю правду шахтерам. Это покончит с забастовкой. А если нет, после этого правительство имеет полное моральное право применить силу!

— Вы это серьезно? — спросил вице-премьер. — Вы предлагаете мне сказать шахтерам, что они не получат денег? Да кто после этого за меня проголосует? На основании каких-то непроверенных бумаг вы хотите, чтобы я заявил на всю страну, что деньги из федерального бюджета идут в воровской общак?

— Из-за этих бумаг убили шестерых, — сказал Черяга, — в том числе моего брата.

Но вице-премьер обладал удивительной привычкой не слушать замечаний собеседника, если они не совпадали с его собственными мыслями. Он не дал Черяге договорить и продолжал:

— Как вообще к этому отнесутся наши западные партнеры? Нам что, после этого МВФ хоть один кредит даст? Новый вид займа введет — «на поддержку общака?» Вы соображаете, что говорите?

Извольский встал:

— Это из-за того, — спросил он в упор, — что я не продался «Ивеко»?

— Да как вы смеете! — завизжал вице-премьер.

Извольский потянул к себе папку.

— Оставьте бумаги! — приказал Володарчук, — я разберусь.

— Перебьешься, — прошипел в лицо ему Извольский. Лицо его исказилось, и директор дико заорал:

— Передай своим московским дружкам, что хрен с маслом они получат, а не завод! Я лучше продам акции бандиту, чем банку! Понял?

Хлопнул дверью и, хромая, заковылял прочь. Черяга выбежал за ним.

* * *

В машине с Извольским началась истерика. Он наорал на Черягу, который не пустил его за руль, потом закричал, что застрелит Премьера, а потом спрятал лицо в ладони и глухо, по-волчьи завыл.

Из машины его выволакивали вдвоем, Черяга на пару с Калягиным, гендиректор вцепился в рычаг переключения скоростей и порывался ехать обратно стреляться с Володарчуком, а потом вдруг как-то неожиданно быстро затих, отмахнулся от Дениса и ушел в кабинет.

Черягу отвели в комнату для гостей, с отдельным туалетом, отделанным розовым кафелем, и кроватью шириной с озеро Байкал. Черяга как-то не протестовал. В Чернореченске его ждали три трупа и ментовка, скорее всего осведомленная об их происхождении и наверняка оным интересующаяся.

Часа через два по телевизору показали речь вице-премьера на железнодорожных путях. Московский чиновник сказал, что правительство во всем разберется и выплатит шахтерам те деньги, которое оно им должно, а те, которые оно им не должно, постарается взыскать с посредников.

После этого премьер отбыл в Москву. Из-за разницы во времени он вполне успевал на праздник в банке «Ивеко».