Там, где хочешь

— Со мной тоже, — вздыхает Бен. Отель в его планы явно не вписывался.

Ксения вертит в руках чашечку с осадком от кофейной пены — стенки такие толстые, что кажется — упадет — не разобъется.

— Ноэль в двадцать лет женился на дальней родственнице. Год прожили, а разводы на шесть лет растянулись, гражданский и церковный. Адвокаты бодались: тогда мало кто контракты подписывал.

— Зато теперь без них — ни шагу. За добро свое трясутся, вроде Франсуа.

— Да что Франсуа, вон у Корто ни гроша, а без контракта в мэрию отказался идти.

— Он туда черепах внес? А то еще с аквариумом слиняешь.

Ксения посмеивалась над Денисом, но без злости. Марина прикусила губу:

— Думаешь, я слиняю?

Таблетка в пабе не пригодилась. Ноэль сел за спиной, сказал: «Расслабься. Закрой глаза. Просто будь здесь и сейчас».

Начал медленно, осторожно массировать виски.

63

От висков пальцы неспешно доходят до затылка, спускаются по шее, позвонок за позвонком. Это как волна. Она набегает на плечи; мягкие движения, прилив и отлив.

Пальцы скользят к груди, и Марина сжимается, сейчас всё разобьется, зачем это — «ты меня не притягиваешь», он такой же, как все.

Но от ключиц волна возвращается к плечам; катится по рукам, до ладоней, разминает их аккуратно, где сильнее, где слабее. Бесконечно приятно. Теперь ясно: у нее, Марины, жажда. Жажда слов, касаний, жажда красок. И вот ей дают напиться: она глоточками, едва доверяясь, пьет. «Сновидения — реальны». Чтобы дотянуться до ладони, Ноэль приблизился, дыхание на шее, кольнули иголочки — дня два, наверно, не брился, — ей опять не по себе. Отклонился. Волна возвращается к плечам, катится по шее, обводит подбородок, поднимается к вискам. «Тебе лучше?» Марина еле заметно кивает. Это не ласка, это нежность. Ласка — всегда зачем-то, нежность — она просто так.

Пальцы скользят по лбу, спускаются к губам и медленно обводят их: сперва верхнюю, потом замирают на уголках и скользят по нижней. И снова — дыхание на шее, она различает шепот: «Не бойся». Но непонятно — нежность это или уже ласка, ласку она не может позволить, она ей не нужна; делай это только с сердцем… и — слышит он ее, что ли? — в шепоте улыбка: «Не бойся, мое сердечко». Он сказал: “Mio piccolo cuore”, она не знает итальянского, но слова-то простые.

И самое яркое — после.

Говорят: уронить лицо в ладони, а тут — наоборот, ладони легли на лицо, вернее, приняли его в себя, едва касаясь. Захотелось остановить здесь и сейчас, оставить лицо в этих ладонях. Губы коснулись шеи — они скользили, уже не пугая; они просто были, как и эти ладони. И вся она превратилась в ровно стучащее сердце, сонное сердце, полное радости. Кажется, он тронул ее поцелуем, но таким легким, бестелесным, что она все спрашивала себя — а был ли?

Ксения поставила чашку на блюдце:

— Так где ты сегодня ночуешь?

64

Тогда вышли из паба в четыре утра. Ноэль отвез в Нуази и на работу поехал — у него в восемь встреча.

Ключ в замок не входил. Стала стучать. Ведь слышит Корто — от двери до кровати в два прыжка можно добраться.

— Денис! Хватит! Открой!

Соседка напротив скрипнула дверной петлей — смотрит в щель.

Спустя десять минут открыл, бешеный был.

65

— Не хочу, чтобы из меня дурака делали.

Высшая степень эгоизма. Не «не хочу, чтобы ты была с другим» (это — средняя), а — чтобы смешным не выглядеть. Гордость чертова.

— Корто, мы просто в баре сидели…

Слезы, сопли, вернувшаяся головная боль.

— Денис, прости, ну пожалуйста, Корто…

Легла рядом, ткнулась носом в плечо — отстранился. Спазм в горле:

—  Тебяя люблю, понимаешь?!

К семи утра позволил себя за руку взять. С тем и уснула.

66

Утром к Тибидоху ездил. Ушел — она спала.

Вернулся — сидит белая-пушистая, еда есть, свалка шмоток на стуле разобрана. Нет, тут нечисто.

На следующий день поехала Бенжамена подменять, сунулся к ней в компьютер. Шпиона установил, еще когда итальянец только появился. Так и есть — письмо Ане. Все доложила: ели мороженое, рисунки понравились, завалились в паб, за временем не следили. Вообще, это в ее духе, голову в детстве на скамейке забыла. Решил простить, хотя Тибидох сказал, что за такое из дома выставляют, вся банда поддержала.

Пускай со своими бабами разбираются.

67

Проснулась — Корто не было. Включила телефон: выскочила эсэмэска.

“Buongiorno mio piccolo cuore”.

Все легко стало — и шмотки разобрать, и картошку почистить, и в ванной зеркало надраить. А не придумать ли мангу в духе «Утэны», как Ноэль говорил? Сделала несколько набросков — нет, пока не готова. Тут Корто вернулся, иголками вперед. Но такой близкий. Неужели не видит: не влюблена? Не влюблена, но счастлива.

68

Распрощалась с Бенжаменом и позвонила Ноэлю. Сказал: «Подъедешь? Я пока занят». Встретил у выхода с платформы RER “Le Vesinet — Centre”, провез по городку — вон там у нас озеро, там парк. Остановились напротив двухэтажного здания на тихой улочке. У входа — табличка: “Dell’Anna”.

— Я неоригинально назвал фирму своей фамилией. — И, поймав удивленный взгляд: — Это моя фамилия, Дель Анна. Пойдем.

69