Там, где хочешь

Пока ждали Мартенов, Воробушек вызвался сводить на голубятню — башенку с круглой остроконечной крышей из черепицы, пристроенную к мартеновскому дому. Такие в детских книжках рисуют: туда царевен в заточение сажают, чтобы герою было место для подвига. Только сказочные башенки — узкие и высокие, а эта — в два этажа, приземистая, крепенькая. Не очень-то хотелось на голубей смотреть. Противные птицы, как их можно в руки брать, а уж есть-то… Брр… Денис остался присматривать за Марго.

* * *

Они были белые, без единого пятнышка. Альберто поймал одного: голубь курлыкнул, обхватил лапками палец, как ветку.

— Держи, — Альберто протянул птицу Марине.

— Нет…

Внутри наверху — квадратные выемки рядами: плоди себе в таком гнезде наследников, не опасаясь прожорливой нечисти. Не учли птички: самые прожорливые, они только делают вид, что благотворительностью занимаются, кормят-поят. Высоченных лестниц понаставили — не скроешься. Марина разглядывала гнезда (то хвост торчит, то клюв), Альберто возился с голубем. Гладил его, крылья расправлял. И вдруг принялся шептать что-то, склонившись. Не поймешь — что именно, но так уютно сразу сделалось. И когда Альберто поднял лицо, Марина впервые заметила: у него глаза мальчишки.

— Смотри! — Альберто толкнул входную дверь, в голубятню брызнули прохладные лучики солнца. Вытянул руку с голубем, распахнул белое крыло. Оно тотчас пропиталось светом; свет втек в каждую ниточку, в каждый узелок этого плотного кружева, и оно стало будто бы еще белее, еще хрупче, неуловимее.

— Видишь? — Альберто сильнее потянул за крыло. — Как веер…

Веер без рисунка, чистый лист… живая ткань: сожмешь в руке — убьешь, и сквозь пальцы солнечный свет вытечет.

Второй голубь подлетел, сел Альберто на руку.

Марина смотрела, как они все трое шушукаются.

— Разве можно их убивать…

* * *

Старенький «пежо» катился по темным дорогам, кланялся светофорам, звездное небо в окна заглядывало. Марина спала. Ей снился Нос, шедший по улице Десятой Пятилетки в Новочебоксарске. На переносице у него покачивалось коромысло с двумя пустыми ведрами (плохая примета), и Марина боялась, что Нос столкнется с мамой. Потом он исчез, и возникла черепашья лаборатория. Матьё сказал по-русски: «Я не черепах изучаю, а голубей». И точно: голуби сидели всюду — на кипах бумаг, на шкафах, один плавал в аквариуме, как утка, другой высиживал яйца в ящике письменного стола. Матьё произнес: «Марго ведь тоже голубь», и распахнулась дверь: огромный птиц вошел и вспрыгнул в кресло. «Маргоша… — умилился Матьё и кивнул на мешок в углу: — Дай ей пшена». «Не, она желуди любит», — ответила Марина и проснулась от звука своего голоса.

— Бредишь? — оглянулся Денис.

Она молчала, улыбалась. Поняла, как это сделать, — рекламный плакат духов “L’air du temps”, изящный флакон с двумя голубками.

91

— Мне кажется, у Вероники с Венсаном… не очень, — мадам Мартен косится на мужа, вытирая тарелки. Он не охотник косточки мыть.

Мартен следит за Анри: пес идет по периметру кухни, выбирая, где бы развалиться. Следом топает Марго.

— Жюли, почему ты его называешь Венсаном?

Мадам Мартен пожимает плечами:

— Он же не любит, когда его зовут Каримом.

— Любит или нет, с фамилией Беррада что он скрыть пытается, непонятно.

Марго надоело ходить кругами, и она отправилась к себе на топчан. Анри улегся и сладко зевнул.

— Он говорит, арабов зажимают…

Мартен вскипел:

— Его зажимают? Да он в префектуре работает! Будь профессионалом — не зажмут! — Мартен помолчал. — Я бы тоже хотел, чтобы она с Альберто осталась, что ж теперь.

Мадам Мартен оживилась:

— А я заметила, ее задело, что Альберто с девочкой приехал.

— Не надо было принцессу из себя строить, — Мартен встал и пошел в комнату, телевизор смотреть. Он прекрасно знал, почему его дочь «зацепило».

92

Это случилось незадолго до разрыва с Альберто. Знакомство в супермаркете. Девушка стояла возле полки с хлопьями для завтрака и что-то высчитывала на калькуляторе. Вероника приняла ее за работницу магазина.

— Вы не подскажете, куда перенесли соевые продукты?

Девушка обернулась:

— Я хочу тоже… этого знать.

Пошли искать. Нехитрый маркетинговый ход — переставлять съестное: покупатель идет проторенной дорожкой к соевому молоку и утыкается носом в хлопья, мимо которых раньше чесал не задумываясь. И в мозгу смутная мысль зарождается: а не попробовать ли хлопья… с молоком соевым? Вот и попался.

Девушка переходит с ломаного французского на ломаный английский. Выясняется, что ее зовут Лена, муж дает денег в обрез, на самое необходимое. Но это ничего. Рассказывали про одну, в Париже живет: ей в день полагается два билета на метро — на языковые курсы съездить. И — ни сантима. Занятия идут четыре часа, в перерыве все покупают шоколадки и печеньица в автомате, а она хлеб с маслом жует из дома.

— А зачем за жлобов замуж идти?

Кто ж знает заранее, жлоб или нет…

Да как не знать! Если с гнусным чучелом расстаться не может, если из-за горячей чашки, на стол поставленной, визг поднимает (след!), если даже за мороженое не предложит заплатить — вот он, голубчик.