Там, где горит земля

Ещё в юности Поволоцкий прочел серьезное американское исследование о влиянии психического состояния на физиологию. Там, в числе прочего, был практический пример некой дамы, которая чувствовала себя совершенно разбитой и измождённой после долгого рабочего дня в конторе. Но, будучи приглашенной подругами на танцы, вселилась до упаду полночи, без тени усталости. Примерно так же себя чувствовал консультант – легко, весело, с невероятным приливом чувств и эмоций. Как много лет назад, когда настоящая жизнь только начиналась, и весь мир лежал перед юным хирургом.

В прифронтовой зоне не так уж много развлечений, но Александру и Анне хватало просто прогулки в обществе друг друга, неспешной и душевной. И разговора, обо всем сразу и ни о чем конкретно.

— Да, есть одна вещь… — Лесницкая внезапно посмурнела, как будто разрываясь между необходимостью сообщить нерадостную весть и нежеланием омрачать вечер.

— Говори…те, — Поволоцкий в последнюю секунду вспомнил, что это всего лишь вторая встреча и переход на «ты» был бы неуместен.

Анна вздохнула, с неподдельной грустью.

— Юдин умер.

Несколько шагов они прошли в молчании, медик пытался осознать новость, но никак не получалось. Юдин не мог умереть, он просто был, всегда и неизменно, как живое воплощение медицины, строгой, но милосердной. Он не мог умереть, как не может умереть наука о лечении.

— До вас ещё не дошли новости. Я так и думала… Он консультировал, оперировал, почти двое суток. Там была диверсия. Крушение поезда с призывниками. Потом передал раненого ассистенту и сказал, что немного посидит в сторонке, отдохнет… Операция была тяжелая, все увлечены процессом. А когда закончили и обратились к Сергею Сергеевичу… Уже все. Мне говорили, Вишневский плакал. Говорил, что только–только примирились и начали двигать науку вместе…

— Да, вот так и уходят титаны, — получилось немного напыщенно, но Поволоцкий не нашёл иных слов, потому что все именно так и было.

Анна промолчала, легко ступая по высокой траве.

— Знаете, я как-то открыл его «Размышления хирурга$1 — и удивился, как легко и непринуждённо автор пишет о древнегреческих поэтах — но почему он раз за разом призывает читателя претерпеть невзгоды и сохранять бодрость? Потом уже узнал, что именно эту главу он набросал, когда был на затонувшем лихтере- $1ныряльщике». И я тогда подумал – каково было писать эти спокойные строки одному, при аварийном освещении, рядом с трупом, в отсеке, который понемногу подтапливало?..

[«Размышления хирурга$1 — книга удивительной красоты, писавшаяся в трагических обстоятельствах. Очень рекомендую её прочесть – А. Поволоцкий]

— Примите его эстафету, — очень серьезно и совсем не по–женски посоветовала Анна. – И несите далее, как бы тяжело не было.

— Да, — согласился Поволоцкий. – Куда мы денемся… Все, что я мог подготовить, я подготовил. Пойдет поток раненых, я буду работать, пока не свалюсь, потом умоюсь холодной водой, уколюсь кофеином и буду работать дальше. Когда проснется дракон…

— Дракон? – не поняла спутница, и медик осознал, что проговорил мысли вслух.

— Да, дракон, — нехотя пояснил он. – Мне так представляется образ будущей битвы. Там, дальше, дремлет дракон. Сейчас он только возится и похрапывает во сне, но скоро проснется и потребует жрать… А нам, на хирургические столы, повезут недоеденных…

— Поэтично, — произнесла Анна, поежившись. – И страшно.

— Да, — односложно согласился хирург и спохватился. – Холодно, поздно уже, вы замёрзли. Пойдемте. Я устрою вам ночлег, если ещё не озаботились.

Так получилось, что ближайшим местом, где можно было переночевать, никого не стесняя, оказался фургончик самого хирурга. Чуть в стороне темнели палатки госпиталя, где тоже можно было устроиться, но Александр глянул на едва заметно светящиеся стрелки часов и решительно сказал:

— Переночуете у меня. Вам места хватит.

— А вы? – спросила Лесницкая. В ночной тьме её лицо было невидимым, оставался только голос, низкий и глубокий.

— А я, как часовой, буду ходить вокруг и охранять ваш сон, мало ли, что может случиться, — весело пообещал медик и процитировал любимого автора:

— «Здесь через полчаса… Ну, через час — атака».

[«Сирано де Бержерак» Эдмона Ростана]

— «Атака? Правда? Будет бой? Я остаюсь!» – сразу продолжила Анна.

— Но… здесь… – Александр произнес следующие строки и сконфузился, вспомнив продолжение.

— Однако, дай мне, Кристиан, хоть умереть с тобой! – завершила Лесницкая неожиданный стихотворный диалог.

— Да–а-а… — Александр в очередной раз смутился. – Ну, в общем, прошу вас, а я останусь снаружи.

Анна сделала лёгкое движение, из-за темноты медик не понял, какое. Кажется, она повернулась к нему и сделала шаг ближе.

— Вот ведь глупый, — мягко сказала женщина и прикоснулась к его щеке кончиками пальцев.

— Какая тихая, мирная ночь, — произнесла Анна.

— Да, — искренне согласился Александр. Он сидел на откидном стуле, чувствуя, как кровь струится по разгоряченным жилам. Хотелось петь, прыгать, куда-то бежать, без цели и намерений, просто так, наслаждаясь каждым мгновением жизни.