Там, где горит земля

— И вот это, — русский коллега достал из кармана свернутую в маленький рулончик ленту самописца. – Мне не понравилась последовательность, и я посмотрел всю картину за сутки, со сглаженными пиками.

Уроженец Вест–Агдера всмотрелся в белую ленту, на которой черная линия нарисовала подобие пологой лестницы с мелкими зубцами «ступеней», повторяющихся со строгой периодичностью.

— Да, последовательность определенно есть, причем с каскадным наращиванием, — протянул он, наконец, чуть дрогнувшим голосом. – Амплитудная раскачка «горячей зоны». Похоже, идёт уже не меньше суток?

— Значит, не показалось, раскачка — с некоторым облегчением выдохнул собеседник. – Да, сутки — самое меньшее, но раньше пряталась за помехами. А теперь перешла пороговый минимум.

— Это… «прогрев», для разового переноса, как в прошлом году, по весне. И, похоже, на этот раз пробой будет совершенно чудовищным… и все же необходимо откалибровать аппаратуру и перепроверить, — решительно заявил норвежец.

— Да, конечно. Но сообщение все равно надо послать. Смени меня, — сибиряк решительно, но осторожно, стараясь ничего не зацепить, поднялся со стула. – Я на базу, надо делать первичное оповещение. Если это действительно «прогрев», времени мало.

***

Тихо тренькнул звонок. Несколько мгновений Константин лежал, открыв глаза и бездумно уставившись в темный потолок. Приятно тяжелело теплое шерстяное одеяло – он любил именно такие, хотя врачи утверждали, что это очень не полезно. Комната была погружена во тьму, плотные шторы надёжно ограждали спальню императора от назойливого солнца. В дальнем углу комнаты светились зеленоватым светом стрелки больших напольных часов из морёного дуба. Семь часов утра.

Вчера Константин решил сделать себе небольшой подарок – хотя бы один день пожить в довоенном режиме. Слабость, конечно, но организм настойчиво указывал, что ему уже не двадцать лет. Начало покалывать сердце, а кардиохирург, покачивая седой головой, безнадёжно указывал на необходимость строгого режима и щадящей работы. И монарх, и медик прекрасно понимали друг друга, но один сделал вид, что намерен соблюдать условия, а другой притворился, что поверил.

Снова сработал звонок. Проснувшийся окончательно император недоуменно нахмурился, хотя этот жест все равно было некому видеть. Секретариат прекрасно знал, что самодержец спит очень чутко и если он не ответил на вызов, значит слышит, но не может или не считает нужным.

Третий раз. Константин, не глядя, нащупал и поднял трубку аппарата внутренней связи.

— Да, — произнес он, подавляя минутное желание добавить что-нибудь вроде «и я всех вас отправлю на фронт, если это не сообщение о конце света».

— Ваше Величество, — прошелестело в трубке, и император мимолётно подумал — почему у референтов и секретарей всегда такие безликие и безличные голоса? Наверное, ускоренная эволюция под влиянием воздействия среды. – На связи Генеральный Штаб.

— Соединяйте, — Константин сел на кровати, откидывая одеяло и нашаривая пальцами ног тапочки.

В трубке щелкнуло, резко запищало, снова щелкнуло.

— Ваше Ве… — заговорил, было, знакомый чуть дребезжащий голос, но монарх нетерпеливо перебил его.

— Устин Тихонович, к делу.

— Получаем сообщения с гравиметрических станций, — коротко и по–деловому заговорил Корчевский. – Всех.

— Переход? – коротко спросил император.

— Нет, каскадный прогрев.

Константин немного помолчал, осознавая услышанное.

— Это точно? – спросил он, наконец. – Ошибки быть не может?

— Нет, это сообщения всех станций, — повторил невидимый Корчевский. – Собственно, процесс начался минимум тридцать часов назад, но примерно шесть часов назад достиг порога, когда гравиметристы смогли выделить его на общем фоне.

Император крепче сжал трубку, чувствуя её чуть шершавую поверхность.

— Сколько времени? – задал он последний вопрос.

— Черновский говорит, с таким графиком они будут наращивать амплитуду пять, может быть шесть суток, а затем… — даже Корчевский, у которого, по словам недоброжелателей, по жилам текла не кровь, а охлаждающая жидкость, запнулся.

— Понял, — произнес Константин. – Вы готовы?

— Да, — откликнулся штабист. – Но нам нужен приказ.

— Начинайте, — сказал Константин.

— А… конфедераты? – позволил себе вопрос Корчевский.

— Начинайте, — повторил монарх.

— Понял. Конец связи, — проговорил штабист, как будто уже сидел в кабине боевого аппарата и докладывал по зыбкой и ненадёжной линии военной связи.

Трубка щелкнула и умерла. Император нажал одну из семи клавиш на самом аппарате.

— Секретариат на связи, — немедленно откликнулись на противоположном конце линии.

— Уведомите канцлера и весь мобилизационный комитет, совещание в… — он на мгновение задумался. – В девять утра. Указание министру связи – подготовить возможное включение во все радио и визографические передачи. В любой момент.