Талорис

Шерон не собиралась смотреть, что случится дальше и сочла за лучшее бежать прочь. На ходу сунула руку в сумку, во внутренний карман, достала рыбьи косточки, широкие и плоские. Воткнула первую между дверным косяком и стеной, заметив, что та сразу же начала тлеть. Подскочила к окну, распахнула тяжелую раму, выбравшись на карниз, оглядела улицу.

Довольно быстро смеркалось, в дальней части маленькой площади, там, где под высохшими персиковыми деревьями стояла красивая беседка, мелькнул стремительный темный силуэт. А потом еще один. И еще…

Вся территория кишела тварями.

Дробитель между тем вошел в раж, круша все, до чего дотягивались его лапы, но рыбья кость не давала ему почуять девушку.

Шерон свесилась с карниза, разжала пальцы, приземляясь на камни, благо высота позволяла, вытянула руку, ловя упавшие на ладонь игральные кубики, и метнулась в соседний корпус. Она нашла укромный уголок на первом этаже, перед этим едва не врезавшись в спину невысокой заблудившейся, лишь чудом не заметившей ее.

Спряталась в комнате, между кроватью и выбитой дверью, воткнув в косяк еще рыбью косточку, скрывая свое существование от тварей, пробужденных той стороной.

Дробитель искал ее. Она слышала тяжелые шаги на улице, затем он вырвал одно дерево, швырнув его в стену, надеясь спугнуть ее, заставить себя обнаружить. И затих, но указывающая знала, что враг где-то близко, просто выжидает, возможно, даже под окном комнаты, в которой ей приходилось прятаться.

Шерон потерла лицо ладонями, пытаясь собраться с мыслями. Заблудившихся оставалось слишком много, и между ею и ими была лишь рыбья косточка, которая медленно тлела, уменьшаясь в размерах. Разорванная когтями рубашка пропиталась кровью, и девушка сняла ее, быстро растянув шнуровку, поставила на пол два маленьких пузырька из сумки.

Эти целебные настойки она сделала сама по старым рецептам Нимада. Первая – из лишайника с больших камней на вересковых пустошах возле древнего замка. Пробка у пузырька давно присохла, и указывающей пришлось приложить усилие, чтобы вытащить ее, чувствуя на коже редкие капельки крови, стекающие вдоль позвоночника к пояснице.

Вторую, из луговых трав, она собрала во время путешествия по Накуну вместе с «Радостным миром», и Лавиани, понюхав сбор, одобрительно кивнула.

– Интересное сочетание, девочка. Никогда бы не подумала, что оно эффективно от ран.

– Не от ран. От той стороны, что может оказаться в них.

– Надеюсь, никому из нас такое не пригодится.

Сейчас ей казалось, тот разговор происходил не год назад, а в прошлую эпоху, так давно это было.

Когти заблудившихся опасны, так что Шерон не мешкала. Опрокинула себе на плечи обе настойки и уткнулась лицом в колени, стараясь не издавать никаких звуков. Боль была обжигающей, в царапины точно углей напихали, и она не видела, как над ее спиной мерцает мягкий белый свет, раскрывающийся точно огромные стрекозиные крылья. Лишь через несколько долгих минут боль пошла на убыль.

Щеки намокли от слез. Дрожащими пальцами она нашарила в сумке перламутровую коробочку размером не больше золотой марки, открутила крышку и, взяв щепотку пудры из перемолотой белой водоросли, посыпала на царапины.

Все. Теперь, если там и был яд, он ее не убьет. И та сторона не проникнет в ее кости.

Она сняла с шеи платок, сложила вдвое, приложила к царапинам, вновь надела порванную рубаху.

– Ну же, – тихо сказала Шерон, глядя на свое левое запястье. – Давай. Не время для слабости!

Но свет не вернулся.

Она покосилась на рыбью косточку – от нее осталась лишь половина. Есть еще одна, а когда кончатся все, будет очень плохо.

Шерон понимала, что, по сути, она обречена. Мертва. Скоро заблудившиеся обнаружат укрытие, и без способностей, без стилоса, без всего того, что делает ее указывающей, она не сможет им противостоять.

Было страшно от этой беспомощности, а еще в ней просыпалась злость. На то, что ей не сказали правду. Шерон не желала умирать, она была нужна слишком многим. Найли, Мильвио, Лавиани, Нимаду. И ее работа все еще оставалась не сделана, а поэтому решение, которое в другое время вызвало бы у нее сомнение, колебание, оторопь и даже отвращение – далось легко.

К Скованному это все! К шауттам правила! Видят Шестеро, ей не оставили иного выбора. Знай о том, что здесь случилось, сколько погибло, сколько времени прошло, она бы отказалась помогать, убедила их, чтобы отправили просьбу на Летос, и тогда несколько указывающих смогли бы справиться с задачей, которую пыталась решить она одна и… потерпела поражение.

Но теперь Шерон, точно дикая кошка, вцепилась когтями в возможность – и собиралась исполнить задуманное.

Сначала она планировала вернуть потерянный стилос. За месяцы жизни по соседству с кладбищем Шерон научилась воздвигать между собой и мертвыми непроницаемую плотину, за что стоило благодарить Мильвио. Она освоила умение «не видеть» тех, кто лежал в могилах, «забывать» о них и том голоде, что дремал в ее желудке и порой ночами заставлял сжимать зубы так, что, когда девушка просыпалась, у нее болели челюсти.