Талисман из Рэдволла

На исходе второй день горных странствий, а никаких следов своей жертвы нет и в помине. Волог-лучник трясся от холода возле крохотного костра, сооруженного из нескольких веточек и сухого вереска. Живот громко жаловался на голод, но пищей и не пахло.

Появилась Ифира. Она подошла к костру и тоже протянула лапы к огню.

—Давно сидишь? — спросила она Волога.

—Достаточно, чтобы поразмыслить.

—И до чего додумался?

—Жрать тут нечего. Теплой одежды нету. Мы тут замерзнем, сдохнем, и никто ничего не узнает. Исчезнем без следа.

—Так, так. Мы тут два дня, и никакого следа выдры. А не кинул ли он нам ложный след от реки, чтобы сюда заманить?

—А сам отправился куда-то еще? — понял мысль Ифиры Волог.

—Вот только куда?

Волог понизил голос, как будто кто-то мог их подслушать:

—Надо подумать. Грисса все бормочет насчет знамений и пророчеств. Она напророчила место, где мы найдем Тагеранга. Сони плел что-то насчет колоколов. Давно это было, но я помню. Сони не хотел с этими колоколами связываться, говорил, что там силищи немерено.

—Помню, помню, — кивнула Ифира. — Рэдволл это место называется. Красное место, все в магии, если Гриссу послушать. А ты как думаешь?

—Нет на свете никакой магии, — презрительно выпятил губу Волог. — Никогда еще не встречал живую тварь, которую бы не могла остановить моя стрела. Кажись, та выдра, которую я уложил, отец выдренка, пришел из этого Рэдволла. И Тагеранг тоже о Рэдволле пронюхал. Вот и надул нас, а сам отвалил в свой Рэдволл.

Ифира так заслушалась, что нечаянно сунула лапу в огонь. Затрещала паленая шерсть. Ласка резко отдернула лапу и ткнула ее в снег, чтобы охладить.

—Точно, Волог. Верно мыслишь. Как поступим?

Волог закинул лук за плечи.

—Идем за ним. На тех дураков с Грувеном плевать.

Пусть остаются. Как уже сказано, замерзнут, сдохнут и никто ничего не узнает. Исчезнут без следа.

—А кто знает, не скажет, — добавила Ифира. — То есть скажет как надо. Печально, но что поделаешь.

—Да. — Волог пихнул Ифиру в бок. — Мы пытались их спасти, но сами едва выбрались. Змеи, щуки… налимы хищные. Шагай, я за тобой.

—Не-е, друг. Иди вперед.

Они встретились взглядами и ухмыльнулись. Оба слишком хорошо знали, что значит подставить «другу» спину.

Таг и Нимбало наслаждались пейзажем и обществом друг друга. Вечером второго дня они остановились у развилки потока. Одна ветвь терялась на равнине, другая сворачивала и огибала гору.

— Куда завтра направимся? — спросил Таг. — У гор река может затечь и в пещеру. Хочешь рискнуть?

Нимбало подбросил в костер торфа.

—Лишь бы наше бревно не растрясло в щепки. Ладно.

Попробуем, только завтра. Сейчас спать пора. Неплохие лепешки пожертвовал нам старик Рускем.

Таг раскроил своим ножом очередную лепешку старой землеройки, и Нимбало заметил метку на его лапе.

—Откуда у тебя это? Татуировка?

—Нет. Наверное, что-то вроде родимого пятна. Татуировки у меня на морде. Они показывают, к какой стае я принадлежу. Покинуть стаю, по законам Юска, может только мертвый. Но от этого я могу избавиться и сейчас.

Он стянул с лап тканые браслеты, отстегнул от уха золотую серьгу и швырнул их в реку.

—Что-то устал я сегодня, — пожаловался Таг и улегся на спину. — Сыграй мне что-нибудь спокойное.

Нимбало вытащил свою дудочку и какое-то время действительно играл. Потом он отложил свой инструмент и сквозь сон пробормотал:

—Моя жизнь не медом текла. Я тебе расскажу о себе… как-нибудь в другой раз, — закончил он, увидев, что Таг уже почти заснул.

Костер догорал, а из темноты за путешественниками следили четверо крохотных существ. Трое из них могли похвастаться обновками. Их пухлые талии украшали новые пояса: тканые запястья Тага и его серьга. Тот, кому обновки не досталось, пропищал:

—Йик, йик, на мыши отличный пояс, как раз на меня!

Самый крупный из зверьков хлопнул болтуна по уху.

—Шушш! Разбудишь большого, он всех сожрет! — прошептал он, полюбовался своим новым поясом из золотой серьги, поразмыслил и вмазал шумному по второму уху.

—Иди, приведи Боджа и народ. Давай, давай!

—А вы не зацапайте себе мышиный пояс, пока я хожу! Большой добавил ему лапой под зад.

—Шушш, ты! Ори громче, болван!

Еще один из них зажал лапой рот большому.

—Шушш, Альфик, они проснутся, и не видать нам рыбок-змеек.

Скоро прибыл и Бодж, пузатый вождь землероек-пигмеев. Он привел с собой еще воинов. Каждый нес на плече сосновую дубину, усаженную острыми осколками кремня.

Вождь пристроился рядом с Альфиком — своим сыном — и с ужасом прошептал, глядя на Тага:

—Ау-вау! Вот так чудовище! Здоровенный какой!

—Ха! Да я его просто… нашел тут… спал он, — храбро заявил Альфик. — Что делать будем, папуля?

Бодж сверкнул на сына глазами, подумал и хлопнул его по уху.

—Вождя зовут Бодж, понял? Папуля был, когда ты был маленьким. Запомнить надо!

Таг вдруг замычал и заворочался во сне, и кто-то из племени землероек осмелился высказаться:

—Вы бы лучше шушш, а то большой проснется и всех сожрет!

Бодж не смог понять, кто сделал ему замечание, и на всякий случай хлопнул по ушам всех, кого смог достать.