Талисман

Начальник отдела безопасности расположился рядышком с вдовой и что-то тихонько ей говорил. Арсений тоже плюхнулся в кресло и изучал обстановку. Мебели было немного, и, видно, не найдя ничего для себя интересного, он сосредоточил свое внимание на вдове. Слава богу, делал он это не слишком вызывающе, просто незаметно посматривал в ее сторону.

Я сел на стул неподалеку от Сержа, поскольку оттуда удобно было рассматривать хозяйку. Холеная красавица, знающая, что она красавица, промелькнуло у меня в голове. Темные волосы, карие глаза, лицо уверенной в себе женщины. Отличная фигура, за которой она, безусловно, следит… Даже круги под глазами не особенно видны, так, слабый намек. И умеренное количество косметики.

Вот чего я не увидел, так это признаков депрессии! Скорее, истерика? Нет, не похоже… Руки немного дрожат, взгляд – она мельком посмотрела на меня – какой-то напряженный… А, испуганный! – внезапно догадался я. Интересно, Арсений заметил? И сама она неподвижная, скованная, видимо от страха. Такая догадка проскочила в моем мозгу, и за диагнозом последовало лечение: здесь нужен не антидепрессант, а транквилизатор. Или кальвадос, который она и пила…

Елена, выслушав начальника службы безопасности, кивнула головой, но так ничего и не сказала.

Пауза затягивалась. Громов уже несколько минут как представил нас: частные детективы, Арсений Строганов и Вадим Агапов, но Арсений продолжал блуждать взором по комнате, останавливаясь то на Елене, то на Серже, то на люстре. Михалыч пару раз кашлянул – мол, начинайте, раз пришли. Серж молча пил кофе и ел круассан. Тут я понял, что первая партия – моя. Видно, что Арсений решил выполнить просьбу Громова – быть добрее, поэтому просто молчал. А Елена уже не испуганно, а хмуро смотрела на нас. Я тоже кашлянул… – черт, дурацкая ситуация! – и заговорил:

– Добрый день, Елена. – Поскольку мы уже здоровались, когда вошли, это прозвучало немного неестественно.

– Может быть, вы хотите расспросить Елену? – сказал Василий Михайлович. – Времени у вас немного!

– Да, конечно, – кивнул я и, натянуто улыбнувшись, обратился к Сержу: – Э, простите, я просто сегодня позавтракать не успел, нельзя ли мне кофейку? Чашечку. Очень уж вкусно пахнет. Спасибо. Извините.

Серж совсем не удивился, отставил свою кружку и спросил с каким-то немыслимым акцентом:

– Коффэйку? А, каффэ? Уий! Затракать? Карашо! – и вышел из гостиной.

Громов откинулся на спинку дивана, на котором сидел, и прикрыл глаза. Елена смотрела на меня как на муху, которая попала ей в кофе.

И тут вдруг Арсений громко спросил, настолько громко и неожиданно, что даже Михалыч вздрогнул:

– Елена, а где сейчас ваша дочка?

– Почему вы спрашиваете? – произнесла она напряженным голосом, еще чуть-чуть, и сорвется на крик.

– Просто поинтересовался, – соврал Арсений. – То есть она в безопасности? Да?

Руки у нее задрожали, и она обхватила ладонями подлокотники кресла.

– Успокойтесь, пожалуйста! – как ни в чем не бывало продолжил Арсений. – Вы сами знаете, что она в полной безопасности и волноваться совершенно не о чем.

Елена, фигурально выражаясь, взяла себя в руки, сделала пару глубоких вдохов и медленно выдохнула. Громов скакал вокруг нее, заглядывал в глаза, налил ей в стакан алкоголя и предлагал выпить. Но она отрицательно покачала головой:

– Я в порядке!

Однако Арсений не остановился на достигнутом эффекте.

– А что у вас были за предчувствия? – вопросительно посмотрел он на Елену.

– Предчувствия? – переспросила она.

– Ну да, предчувствия, страхи… Вы же предчувствовали, что что-то произойдет? Разве не так? Какие-то ощущения приближающейся беды?

– Откуда вы это знаете? – прошептала Елена.

Теперь я отчетливо видел, что она не была ни в какой депрессии, она была напугана. Страх! Поэтому и алкоголь, поэтому и любовник в доме на следующий день после похорон, поэтому и дочка была спрятана в доме у родителей!

– А когда вы это почувствовали? – вкрадчиво поинтересовался Арсений, не обращая внимания на ее вопрос.

– Ты ничего мне не говорила! – изумленно вставил Громов.

И тут Елена заговорила. Видимо, все эти дни она держала свои страхи в себе, ни с кем не делилась, только боялась! Не за себя – за дочь…

– Да сразу после похорон! Когда мы с Игорем на похороны ездили, к этой, как ее, Устинье… Я еще не хотела ехать – зачем нам туда тащиться, особенно Кристине? А он просил, говорил, что пусть она попрощается, что Устинья ее знала! Там все и произошло!

– Что?! – в один голос спросили мы с Громовым…

– Силь ву пле! – с этими словами в комнату вошел Серж с сервировочным столиком и подъехал ко мне. Там были кофе, круассаны, варенье и сыр трех видов. – Пожалуйста! – с акцентом добавил он.

«Значит, месье – француз!» – догадался я. Но к еде так и не приступил, потому что не хотел упустить ничего из рассказа Елены.