Талейран

Выбор, сделанный правительством относительно вашего назначения министром иностранных дел, делает честьего рассудительности. Он доказывает наличие у вас больших талантов, осознания гражданского долга и полного отсутствия заблуждений, которые обесчестили Революцию. Мне льстит тот факт,что я нахожусь в регулярной переписке с вами [167].

А 26 июля тогоже года Наполеон писал Талейрану из Милана:

Гражданин, именно для таких людей, как вы, для того, чтобы заслужить их одобрение, завоеватель пытается совершать военные подвиги. Александр, возможно, не имел бы успеха, если бы не хотел вдохновить афинян, а афиняне для всех остальных были людьми, принадлежащими к элите общества, как вы, например.

Я слишком хорошо изучил историю революции, и я понимаю, она вам обязана; жертвы, на которые вы пошли ради нее, заслуживают вознаграждения; и вам не пришлось бы ждать его, если бы я находился у власти.

Вы просите у меня моей дружбы, она ваша со всем моим уважением; со своей стороны, я настойчиво прошу ваших советов, и я буду следовать им, уверяю вас.

Вина революции состоит в том, что она много что разрушила, но ничего не построила, все это еще предстоит сделать.

Вы совершенно правы, лучше свобода, стоящая на прочно связанном пучке, чем на отдельных прутьях.

Кто закончит революцию — это проблема, которая пока является секретом, и разрешат ее разум и необходимость: и это произойдет очень скоро, если дракон со многими головами не отразит дракона со многими хвостами.

Мне всегда будет приятно читать ваши письма, а особенно — извлекать из них пользу [168].

При этом Наполеон продолжал одерживать одну победу за другой. В конечном итоге австрийцы прекратили сопротивление, и в ночь с 17 на 18 октября 1797 года в замке Пассериано был подписан мирный договор между Францией и Австрией, вошедший в историю под названием договора в Кампо-Формио.

«В глазах широкой публики молодой полководец был героем, проявившим не только военные, но и недюжинные дипломатические способности. Но подлинным организатором победы в Кампо-Формио, оставшимся неизвестным публике, являлся министр внешних сношений Директории, сумевший предотвратить разрыв отношений с Австрией. Начало деловому сотрудничеству Бонапарта и Талейрана было положено» [169].

Одному из своих друзей в Соединенных Штатах Талейран тогда написал:

Какой человек наш Бонапарт! Ему еще нет двадцати восьми, а над его головой все виды славы — слава войны, слава мира, слава сдержанности, слава благородства: он имеет все [170].

Отметим, что тогда Талейран еще ни разу даже не видел «корсиканца».

* * *

Когда 5 декабря 1797 года Наполеон Бонапарт вернулся в Париж, Баррас в тот же вечер нанес ему визит.

Утром следующего дня Наполеон послал адъютанта к Талейрану с просьбой об аудиенции. Генералу не терпелось увидеть человека, с которым у него наладилось столь успешное сотрудничество. Талейран незамедлительно ответил, что сочтет за честь лично познакомиться с покорителем Италии в любое удобное для него время. И вечером 6 декабря Наполеон вошел в дом Талейрана. Так произошла первая встреча этих двух выдающихся личностей, абсолютно разных по происхождению, характеру и темпераменту. Так были намечены контуры их союза, оказавшего столь заметное влияние на мировую историю.