Талейран

Отметим, что «сказочные богатства Индии давно будоражили пылкое воображение Талейрана. Драгоценные камни. Роскошные дворцы с прекрасными женщинами и невиданными яствами. А за всеми этими яркими картинками — баснословные доходы английских и французских торговцев, обосновавшихся на индийской земле» [122].

В результате друзья, узнавшие, что в Индии легко можно получать прибыль в 500 процентов, даже начали готовиться к поездке туда, и специально купленный для этой цели корабль «Азия» уже был нагружен всевозможными товарами на 15 тысяч долларов. Но Талейран в Индию не поехал, а вот Бриуа де Бомец не стал менять планов: 27 мая 1796 года он вместе с женой (дочерью генерала Нокса, благодаря которой он получил американское гражданство) отплыл в Калькутту. Через пять с половиной месяцев «Азия» была уже в устье Ганга, но в Индии отважный француз сразу же оказался в тупике. Товары, что называется, «не пошли», на возвращение корабля в Америку нужен был кредит, а получить его не удалось. В конечном итоге Бриуа де Бомец так и умер в Калькутте в марте 1801 года.

Что же касается оставшегося в Америке Талейрана, то свою самую крупную сделку он совершил в начале 1796 года. Он купил у одного обанкротившегося финансиста большие участки земли и перепродал их в течение нескольких месяцев. Прибыль Талейрана на этой операции «превысила 140 тысяч долларов» [123].

Как видим, будь то в эмиграции, будь то в другие периоды своей жизни, Шарль Морис де Талейран-Перигор «оставался верен своей главной идее — обогатиться» [124].

Доказательство этому мы находим в письме, которое он написал в сентябре 1795 года мадам де Жанлис. В нем говорилось:

Я совсем не думаю о своих врагах, я занимаюсь тем, что восстанавливаю свой капитал, отдавая этому все силы [125].

В самом деле, Талейран «был буквально “болен” деньгами и вполне вписался в американский образ жизни. Неудачи не обескураживали его, одна авантюра следовала за другой. Но счастье редко улыбалось, и стать миллионером в Америке аристократу-эмигранту не удалось» [126].

* * *

Было от чего прийти в отчаянье, и Талейран, в конце концов, написал Жермене де Сталь:

Если я останусь здесь еще на год, я умру[127].

Безусловно, говоря так, он немного драматизировал ситуацию. Просто ему очень хотелось, чтобы «его Жермена» как-то ускорила его возвращение. Да, он мечтал вернуться, и ему нужна была помощь…

А тем временем во Франции произошел контрреволюционный переворот 9 Термидора 11 года (27 июля 1794 года). Якобинская диктатура была упразднена, а главные якобинцы — казнены. Во главе страны встала Директория, и буржуазия отныне превратилась в господствующую в стране силу Французские эмигранты в Америке «не верили своим ушам, когда им рассказывали о возрождении светских салонов, о породнении нуворишей со старой аристократией, об оргиях новых правителей Франции, о их бесконечных балах и других развлечениях» [128].

Хорошо взвесив все «за» и «против», Талейран пришел к выводу, что настало время для решительных действий. Для верности он посоветовался с новым французским послом в США Пьером Огюстом Аде и в июне 1795 года направил на родину петицию, в которой просил дать ему разрешение вернуться.

В этой петиции говорилось:

Морис Талейран-Перигор, бывший епископ Отенский, отбыл из Франции 10 сентября 1792 года с паспортом от правительства, который предписывал ему ехать в Лондон. Эта миссия имела целью постараться предотвратить разрыв между Францией и Англией.<…>

Во время этой миссии, 5 декабря, он был обвинен, и под таким легкомысленным предлогом, что комитеты, ответственные за составление обвинительного заключения, так и не нашли, из чего его составить. <…> Могли Талейран вернуться без того, чтобы причина его обвинения была ему известна? Должен ли он был позволить отправить себя в тюрьму?<…>

Талейран уехал в Соединенные Штаты Америки, где он находится и по сей день, ожидая, когда ему будет позволено вновь увидеть свою родину.<…>