Tale as old as time...(СИ)

Двинувшись прямо по коридору, я обнаружила женскую розовую туфельку, лежавшую на полу у лестницы… Я присела на корточки, разглядывая странную находку. Это была определённо туфелька Минако. Ещё вчера на Фестивале я отметила высоту каблука её обуви, и то, как моя подруга умудрялась грациозно на ней передвигаться, рискуя оступиться и свернуть себе шею. Значит, она сейчас здесь вместе с Мамору… сердце моё невольно сжалось, и я механически бросила взгляд на лестницу, ведущую на второй этаж, где располагались две спальни, ванная и кабинет. Наверное, они ещё спят, поэтому и не слышат звонка… Первой мыслью было сейчас же уйти отсюда, но почему-то сама того не ожидая, словно под гипнозом, я направилась вверх по лестнице. Возможно, мне захотелось убедиться, что это была правда… увидеть их вдвоём…

Я подошла к двери спальни. Мои руки взмокли от напряжения, когда я тронула ручку, ощущая, как кровь застучала в висках.

Запах смерти и крови, напоминающий розы и ржавчину, окатил меня с головы до ног, словно удушливой волной. Ещё до того момента, когда увиденная жуткая картина дошла до моего сознания, я знала, что увижу… но всё равно оказалась не готова… да и кто на моём месте был бы готов к подобному ужасу.

Восковое тело Мамору лежало на залитой кровью кровати. Его остекленевшие глаза были широко раскрыты, живот вспорот — из него вываливались петли кишок и внутренние органы. На руках и ногах имелись странные раны, из которых продолжала сочиться кровь, как будто кто-то вырвал куски из всё ещё неостывшей плоти… Кровь была повсюду — на полу, стенах… никогда ещё в своей жизни я не видела столько крови… разве что, когда нашла Нару…

Меня затрясло, словно в припадке. Мёртвую тишину дома нарушил отчаянный крик.

Комментарий к Глава 14

*Тамагояки, тамаго-яки (яп. 卵焼き или 玉子焼き, «жареноe яйцо», также называется тамаго или дасимаки) — блюдо японской кухни, сладкий или пряный омлет. Готовится тонкими слоями, которые один за другим с помощью палочек сворачивают в рулет.

** Как правило, Тамагояки готовят в прямоугольной сковороде макиякинабэ.

***Перед тем, как приступить к трапезе, в Японии произносится итадакимасу (яп. いただきます, «принимаю с благодарностью»)

========== Глава 15 ==========

Мы обязательно встретимся, слышишь меня? Прости.

Там, куда я ухожу… Весна…

Я знаю, ты сможешь меня найти…

Не оставайся одна…

(Дельфин, “Весна”)

— Нам нужно выпить, — сказала Рей. — Помянуть Мамору…

Мы с девочками сидели на подушках вчетвером в моей комнате и скорбно молчали. Отпевание Мамору завершились торжественной кремацией*, на которой собрались только самые близкие его друзья и моя семья, взявшая на себя ответственность за организацию похорон молодого человека, поскольку живых родственников у него не осталось.

Воспоминания о пережитом кошмаре оставили в моей голове ощущение каких-то мелькающих картинок, как в стоп кадре, из которых строился диафильм моей жизни за последние несколько дней. Находясь словно в тумане, я видела Мамору, лежащего в своём гробу на церемонии прощания. Он казался неестественно худым, вытянувшимся, словно восковая кукла и выглядел намного старше своих двадцати трёх лет. Лицо, которое я так любила, превратилось в странную покойную маску, а смерть запечатлела на ней свой прощальный холодный поцелуй.

Я помнила, как рыдали девочки и плакали друзья, у меня же слёз не было, как будто нечто схватило меня клещами, сдавило грудь, мешая выплакать скопившееся горе.

— Тебе нужно прилечь, — шептал мне на ухо Ятен, испуганный моим видом. — Ты белее мела… Не хватало, чтобы упала в обморок…

Однако я едва ли понимала, ЧТО он мне говорил, и не отходила от гроба ни на минуту, пока длилась церемония. Ужасное, невыразимое горе, к которому примешивалось ещё чувство вины, вцепилось в меня мёртвой хваткой свирепого хищника.

“Мамору умер, а у тебя не хватило духу даже поговорить с ним, — твердило что-то в моей голове. — Ты жалкая трусиха, которая вечно бежит от проблем. Ты не воин, а просто испуганный заяц! … И вот теперь, когда стало поздно, Мамору никогда уже не узнает, как ты его любила, и будет считать тебя предательницей… даже там, в лучшем мире”.

И вот после последнего “прости”, когда урну с его прахом захоронили в семейной могиле, мы с девочками решили переночевать у меня дома и поддержать друг друга, насколько это было возможно, поскольку судьба нашей пятой подруги до сих пор оставалась неизвестной. Минако просто исчезла, будто растворилась в воздухе, и единственным свидетельством того, что она провела ночь у Мамору, была её розовая туфелька, которую я нашла у лестницы в его доме и несколько золотых волосков на подушке, обнаруженных криминалистами.

— За Мамору! — проговорила Ами.

Мако, Рей, Ами и я подняли бокалы с вином в скорбном почтении. Я сделала небольшой глоток и тут же почувствовала, как в животе требовательно заурчало, будто напоминая о том, что во рту за сегодняшний день у меня не было ни крошки.

— Тебе бы поесть, Усаги… — предложила Рей, обеспокоенно глядя на меня. — Ты так похудела за последнее время…