Тактика малых групп

Вижу, что совсем другого ожидали от меня все, даже Эд. Что я буду говорить о том, что надо биться за своих невзирая ни на что, и так далее.

— Если бы от нашего решения и правда зависело жить Джасу или умереть последней смертью, то я бы пошёл его спасать в первых рядах.

Я говорю это и понимаю, что не знаю, правду произносят мои уста или ложь. Вообще, когда говоришь такие вещи, даже если веришь в них, всё равно велика вероятность того, что ты поступишь иначе. Ты можешь свято верить что поступишь благородно, но в критической ситуации застыть как изваяние. Поэтому я не знаю, лгу я или нет.

— Речь сейчас о другом. Не о жизни и смерти в тех понятиях, что нам были привычны ранее.

А ведь это правда. Мы называем тут смертью то, что, по сути, ею не является. Интересно, а придумает ли кто-то замену этому слову, или так и останется двоякая недосказанность этого самого страшного для человека слова: «смерть».

— Речь о том, боремся ли мы за то, что сделал каждый из нас. Или дело любого из команды — его личное дело и никого больше из клана не касается.

Смотрю, даже Эд не понимает, о чём я вообще веду разговор. Сложно. Одно дело всё это написать в чате буковками, а другое дело смотреть на живые лица. Для меня сложно это безмерно сложно. Пять лет одиночества дают о себе знать.

— Речь о том, работаем ли мы слаженно, несмотря на то, что кажется кого-то из нас лично дело может на прямую не касаться. Или же мы будем кланом одиночек.

— Эхо! — прерывает меня Эд. — Ты прекрати туман наводить, прямо скажи.

Уф-ф-ф. Вовремя гигант пришёл мне на помощь, а то я и правда запутался в своих же собственных словах. Ещё пара фраз, и я бы скатился в жалкий лепет. Чёрт, надо брать себя в руки и привыкать, что я если и в игре-то в такой, где с людьми приходится общаться не через аватарки персонажей, а лицом к лицу.

— Ок, Эд, прямо так прямо. Джастин во время последней резни, в которой мы участвовали, — а было ещё множество и после нас — все, кроме родян, пробовали взять Врата под контроль, — хотел прорваться в лес, что окружает столицу и пособирать травки.

Улыбки на лицах Карла и Пава показали, что они в курсе этой затеи расты.

— На моё искреннее удивление, ему, как вы уже это знаете, удалось. И сейчас он прячется в лесу и бегает от подрядчиков[14].

Опять я тяну резину. То, что я говорю всем и так известно. Чёрт, как же я отвык говорить глядя в глаза другим!

— Нам надо решить, стоит ли вытаскивать Джаса?

— Да!

Хором ответили. Это хорошо, обнадёживает.

— Я всё же предлагаю подумать. Не такой простой ответ, на самом деле.

В их глазах читается немое недоумение. Что мол не так, наш в беде — надо спасать.

— Не всё так просто. Как я уже говорил, это не настоящая гибель. А следовательно, кроме как тремя часами дебафа и некоторой боли Джас, по сути, не рискует. А мы все можем умереть и выпасть из «игры» ещё часов на шесть. Стоит ли того условное спасение Джастина?

— Я не понял, Эх, ты нас отговорить пытаешься, что-ли? — недоумевает атлант.

— Нет, Эд. Я вообще о другом говорю.

Хочется хлестнуть себя по щекам, но сдерживаюсь. Чёрт, тысяча раз чёрт. Зачем я пытаюсь манипулировать ими? Оно мне надо? Кто знает сколько продлится эта игра, а вдруг сотни лет? Надо говорить прямо и без экивоков.

— Я о другом, — приняв решение не юлить, я сразу же успокаиваюсь. — Мы должны решить: наше Общество, наш клан — это команда или сборище одиночек. И пример Джаса как нельзя лучше это покажет. Я хочу узнать у вас, как вы себя бы повели на месте нашего шамана.

— В смысле? — переспрашивает Каркуш.

— Всё просто. Как ты, лично ты поступил бы в такой ситуации? Ждал бы помощи от своих?

— Я? — он не готов к такому вопросу, но я давлю на него взглядом, и Карл вымучено отвечает. — Наверно, да.

— То есть ты предпочтёшь, чтобы ради того, чтобы ты не мучился болью смерти, собой рисковали все остальные? Ты настолько эгоист? — иду на пролом.

— Я!? Эгоист? Но…

Смотрю за реакцией на мои слова. И мне кажется что они понимают! Уф-ф-ф.

— Эх. Ты хочешь сказать, что Джастин должен был бы убиться сам? — будто вслух проговаривает свои мысли Эд. — А ты знаешь, это разумно. Убейся он, и команда теряет только одного человека на три часа, полезь мы на выручку, то рискуем угробиться все.

— Примерно так, да. Я хочу узнать, насколько мы все тут эгоисты. Насколько для каждого из вас своя боль важнее той, что переносят ради вас другие члены команды.

— Э-э-э??!

Такая трактовка событий напрочь выбивает почву из под ног у сокланов.

— Я жду ваших ответов, — но они не спешат.

А я думаю, а правильно ли я поступаю? И ответ простой — да. Мне не нужны в клане не думающие куклы. Да и эгоист в группедолжен быть только один, иначе не избежать беды…

— Я кинусь на меч, если буду в такой же ситуации, что и раста, — делая шаг вперед произносит Павел. — Мне моя боль не столь важна, чем боль друзей.

О! Вот уж не думал, что первым будет высказываться белобрысый.

— И я, — как эхо вторит ему Каркуш.

— Я не понял. Мы идём спасать шама или кричим ему со стены, чтоб он убивался нахер? — Эд злится, он запутался.