Такса Тонушка

Вдруг одна чайка повисла невысоко над водой, а затем спикировала вниз. Толчок — и раздался жалобный писк одного из птенцов. Чайка снова взмыла вверх.

Ах, вот оно что! Чайки нападают на утят! Вот почему взбунтовались утки.

Тут разгневанный самец-огарь как кинется в сторону хищницы! Вот-вот клюнет. Но белая разбойница успела увернуться и улетела вслед за первой.

Обе утки сделали ещё один круг над водой — контрольный — и сели посреди стайки встревоженных, плавающих на воде утят.

Моя мамуля разволновалась:

— Ах, что творят негодяйки! Ведь перебьют малюток!

В это время я увидела, что по дорожке к нам приближаются наши знакомые — маленькая бабуся со своей внучкой Любашей. Мы часто встречаем их на прогулке.

Баба Соня и Любаша видели нападение чаек и тоже переживали за утят. Вооружившись палкой, бабушка держалась ближе к пруду.

— Тонушка! — Любаша подбежала ко мне и стала меня гладить. — Тонушка, привет!

Мне нравятся её теплые маленькие ладошки, пахнущие детским кремом. Она никогда не обзывала меня, а всё больше жалела. Добрая девочка Любушка…

— Привет! — радостно ответила я.

Только я приготовилась получить еще одну порцию Любушкиных поглаживаний, как она вскочила:

— Смотрите, смотрите, опять летят!

Чайки возвращались. Было видно, что на этот раз они настроены решительно. Разбойницы снова начали кружить над прудом.

Между тем селезень и самка тоже их приметили и стали издавать частый тревожный звук, предостерегающий утят: «Анг-анг-анг…» Он означал: «Внимание, опасность! Все к нам! Скорее сюда! Ближе к нам!» Послушные утята стали спешно подплывать к маме с папой.

И тут мы заметили, что один из птенцов отбился от братьев и сестёр и оказался на другом краю круглого пруда. Утёнок жалобно пищал. Он не мог понять, откуда доносится сигнал опасности и куда ему плыть.

А несчастные огари крякали изо всех сил, собирая вокруг себя выводок. Им надо было защищать малюток от кружащих над ними хищниц. Недолго думая, самец взлетел в воздух. Он устремился за чайками и с криками погнал их по большому кругу, не давая приблизиться к своей семье.

Самка оставалась с утятами. Крутясь на месте, она без конца пересчитывала малышей.

Между тем одна из чаек заметила отбившегося птенца и помчалась прямо к нему.

Мои глаза не успевали следить за всем происходящим. Я смотрела то на пищащий выводок и хлопающую крыльями самку, то на самца, гоняющегося за чайкой высоко над прудом. Я подпрыгивала на месте, потому что не знала, в какую сторону бежать.

Но где же утёнок? Я стала искать его глазами. А когда увидела — поняла, что он на пороге беды: чайка кружила совсем близко. Ещё немного — и она окажется прямо над беззащитным малышом.

И тут я побежала! Я кинулась к воде с громким лаем:

— А ну, убирайся, душегубка, не то я тебе сейчас покажу!

Чайка лишь немного сбавила скорость. Она злобно сверкнула глазом в мою сторону и поняла, что мне её не достать. Сделав небольшой круг, она снова попыталась подлететь к птенцу.

Ах, так! Ну, держись! И я прыгнула в воду. Я гребла что было сил в сторону малыша, так быстро, как только могла!

Хор встревоженных голосов разнёсся над прудом. Крики мамули, Любаши и бабы Сони были похожи на камушки, прыгающие по воде в игре «блинчики»:

— Тонушка, ой, Тонушка! Куда ты?! Что делается!..

Как будто я не спасать бросилась, а тонуть! Но было поздно: я уже плыла, уверенная, что всё делаю правильно!

Хорошо, что птенец был недалеко от берега. Чайка повисла над самой головой утёнка, но тут же захлопала крыльями в обратном направлении, потому что я быстро приближалась. Ещё немного — и я бы схватила её зубами за хвост!

Бедный птенчик не понимал, кто для него спаситель, а кто разбойник. Он смотрел то вверх, на чайку, а то прямо мне в глаза, и жалобно пищал.

— Плыви, плыви к маме! — приговаривала я, фыркая носом в воду. Я подстроилась так, чтобы он уплывал от меня в направлении своей стаи.

И малыш поплыл.

Я медленно гребла за ним, пока не убедилась, что утёнок в безопасности, а потом направилась назад к берегу.

Странно, но мне было совсем не тяжело. В воде я чувствовала себя гораздо легче, чем на земле. Я казалась себе невесомой и очень подвижной. Тина шлейфом тянулась за моим хвостом, но мне это даже нравилось. Я важно крутила лапами, как на длинном двойном велосипеде, и представляла себя настоящей спортсменкой, которая возвращается с победой.

А на берегу меня и вправду ждали как чемпионку:

— Давай, Тонушка, давай! Ещё немного! Ах, какая умница! Ай да молодец!

Мне помогли выкарабкаться на берег. И только тут я почувствовала, как сильно утомилась, как будто прошла сто тысяч шагов.

Сердце моё колотилось, но не только от усталости, ведь меня подбадривали, хвалили, гладили, вытирали салфетками.

Я отряхнулась, пуская длинную таксовую волну от головы к хвосту и обрызгивая всех вокруг. Окружившие меня люди рассмеялись и чуть отступили.

Ну и ну! Вокруг меня столпились не только мамуля, Любаша и ее бабушка, но и целая толпа прохожих. Все наперебой хвалили меня и восхищались. А кто-то даже произнёс:

— Это не собака, это человек! Лучше, чем человек!

И вдруг я услышала знакомые слова: