Такова Жизнь

В тот вечер ночевать Крис не пришёл. Он появился лишь на следующее утро к завтраку, – свежий и благоухающий, как ни в чём не бывало. Поцеловав жену и дочь, он уселся на стол. За завтраком никто не проронил ни слова. Оттопыренное и вспухшее ухо Даниэля со временем приобрело нормальный вид, и всё, казалось, позабыли об инциденте. Лишь обычно светящиеся ласковым огнём глаза Синтии приобрели печально-покорное выражение, словно она узнала страшную тайну и не могла её никому доверить. Крис продолжал вежливо приглашать жену в кабачки и бары, но та непременно отказывалась. Снова и снова повторялась та же история: как только яхта бросала якорь в заливе небольших городков, Крис тут же отправлялся «по старой морской привычке» на берег и возвращался он только утром, всегда, впрочем, успевая к завтраку.

Что-то должно было непременно случиться и положить конец пагубной привычке главы семейства, – думал Даниэль. Он надеялся, что Крис ввяжется в драку, и его заберут в мексиканскую «кутузку», а там расправа короткая… И эта старая любовь к портовым шлюшкам… В конце концов, где-то ведь он пропадает все эти ночи! Как-то, измаявшись от безделья, он решил проследить за Крисом. Даниэль со странной смесью ужаса и ликования понял, что самые худшие его подозрения подтвердились, и сейчас он, Даниэль, стал обладателем страшной тайны. Великий и могучий Крис был у него на крючке. В глубине души он, наверное, был не прочь отомстить будущему свекру за унизительные денежные подачки и бесконечные наставления, но себе Даниэль в этом признаваться не хотел: всё, чего он добивался, – это восстановление мира в его новой семье.

Однажды вечером он и Майли четко услышали, как Синтия плакала у себя в кабине, и от этого тихого плача у него душа вывернулась на изнанку. И тогда он решил действовать. Следуя за Крисом как тень, он пробирался за ним в дешевые портовые мотели: там портье с понимающей ухмылкой выдавал почтенному главе семейства ключ от комнаты на ночь. Очередная девица из кабачка, пьяно улыбаясь, поднималась с Крисом наверх, в снятую комнату. Даниэль, почти не прячась, делал снимки своего свекра в обнимку с девицей, не забывая выставлять число и время на своем фотоаппарате. Со времен это отвратительное занятие превратилось в своеобразную охоту, главным трофеем которой становились наиболее откровенные фотографии, – охота, которая хоть как-то разнообразила скучные будни семейного круиза. Всё повторилось и Сан-Хуанико. Но на этот раз Даниэль решил серьезно пригрозить Крису: наличие снимков придавало ему чувство уверенности в том, что Крис, так нахваливавший во всеуслышание дочь и жену во время воскресного чаепития в местной церкви, наконец, раскается и вернётся в лоно семьи.

Мысленно подбирая те слова, что, как он надеялся, непременно дойдут до самого сердца Криса, Даниэль вышагивал по грунтовой дороге, ведущий к «Весеннему ослику». Подходя к кабачку, Даниэль услышал раскаты хохота своего свёкра: похоже, несмотря на ранний час, Крис уже успел «дойти до кондиции». Только Даниэль собрался переступить порог, как из кабачка спешно выбежала высокая загоревшая девушка, едва не столкнувшись с ним у входа.

– Извините, – пробормотала она. Её красивое смуглое лицо исказила гримаса боли.

– Что случилось? – Даниэль остановился, преграждая ей дорогу. Девушка быстро взглянула на него из-под косо обрезанной темной чёлки и развернулась, показывая пальцем в сторону бара:

– Видишь вон того жирного борова? Это свинья, а не человек!

Даниэль почувствовал, как внутри живота у него всё похолодело и сжалось. В дверном проёме показалась тучная фигура Криса. Пьяно качнувшись, он осклабился:

– Даниэль, мальчик мой! Заходи, и красавицу веди сюда, – может, у тебя с ней лучше получится!

Девушка быстро скользнула взглядом по Даниэля: в нем удивление смешалось с презрением. В одно мгновение отскочив от Криса, словно он был прокаженный, она, не оборачиваясь, бросилась вниз, к пляжу. Чувствуя, как холодная ненависть обжигает его изнутри, Даниэль приблизился к Крису. Тот стоял, опершись спиной на стойку бара, громко объяснял собравшимся за столиками:

– Я как услышал акцент, сразу понял: русская. Я акцент сразу слышу! Вот, думаю, еще одна стерва, – пока муж работает, она тут же в бар!

Седой мужчина в очках, сидящий за ближайшим столиком, развернулся к нему:

– Говорю тебе, Крис – уймись! Сказали же тебе, что она палеонтолог, с экспедицией сюда приехала, вот группа сидит. Что ты к ней привязался?

– Палеонтолог – хрентолог! Не сегодня, так завтра охмурит нашего брата, и дело с концом! Сам знаешь, сколько их в Калифорнии! И китаёзов, и филиппинцев… Дочь моя единственная знаешь что учудила? Аргентинскую обезьянку в дом привела! Вот, полюбуйся! – Крис, вызывающе ухмыляясь, указал на бледного, сжимающего кулаки Даниэля. Седой в очках и еще двое мужчин, подозревая надвигающуюся драку, поспешно встали из-за стола. Даниэль долго смотрел на Криса, словно о чём-то размышляя. Так ничего и не сказав, он пожал плечами и, развернувшись, пошёл прочь.