Такова хоккейная жизнь

Так оно и есть на самом деле, поскольку мне не раз приходилось сталкиваться с подобным приемом в исполнении родоначальников хоккея — на клубном уровне и в сборной. Но это было еще не все. В третьем периоде выскочил к борту один из канадских боссов Иглсон, он прорвался сквозь милиционеров, и его, как героя, на руках перенесли на скамейку игроки сборной Канады. А между этими эпизодами канадцы продолжали совсем неплохо играть. И, увы, в третьем периоде, когда мы вели 5:3, показали, на что способны в атаке.

От нас, собственно, требовалось не пропустить шайбу в течение первых минут, когда канадцы предпринимают, если хотите, психические атаки, но мы не справились с Филом Эспозито, он прекрасно сыграл на пятачке: сумел остановить шайбу рукой и затем переправить ее в сетку. И тут они понеслись вперед. Сравняли счет, а мы свои моменты не использовали. А за 34 секунды до конца, когда наши нервы были накалены до предела, решающую шайбу забросил Пол Хендерсон. Так они максимально использовали свои фирменные качества.

Специалисты много думали об этих встречах, старались вникнуть буквально во все. Канадцы в определенной мере превосходили нас в силовых единоборствах, в бросках, они ловко действовали в борьбе у бортов, на пятачке. У них игра вообще была построена с прицелом на ворота. В большинстве случаев атаки начинались и заканчивались бросками. И сейчас, когда канадцы стали куда более грамотными тактически, они не забывают об этом. Мы же превосходили их в темпе, были гибче в командной игре. Потом и у советских мастеров, как, к слову, и у канадцев, была прекрасная техника владения шайбой. Но наши играли в пас, они же грешили индивидуальными действиями.

В общем, канадцы были раздражены, когда хоккеисты сборной СССР на высокой скорости показывали неординарную командную игру. Они не успевали разобраться в наших намерениях. В этом было преимущество сборной СССР.

Надо вспомнить и еще об одной важной детали. До начала серии казалось, что минус канадцев заключается, в частности, в формировании сборной. У нас привыкли к клубному принципу. А в распоряжении Гарри Синдена была всего одна готовая тройка: Род Жильбер, Жан Раттель и Вик Хэдфилд из «Нью-Йорк Рейнджерс».

Однако в СССР тогда не все вполне четко представляли, что в Канаде есть выработанный десятилетиями фирменный стиль игры, предусматривающий использование разных вариантов звеньев в каждом матче. Например, в какой-то тройке выпадает центрфорвард — и тут же на его место выходит другой нападающий. Или вообще состав тасуется, и команда переходит с целью усиления на игру в две пятерки. И все получалось замечательно. Собственно, и у нас в стране использовали игру в два звена, но выпускали в решающие минуты звенья, наигранные иногда годами, а не формировали их из общего числа хоккеистов.

Так вот, Гарри Синден ближе к старту серии сформировал несколько вариантов звеньев отнюдь не спонтанно. В одной тройке он собрал звезд — Фила Эспозито с крайними нападающими из «Монреаля» Айвеном Курнуайе и Фрэнком Маховличем. По ситуации рассматривался вариант звена с Филом Эспозито и парой «рабочих лошадок» — Уэйном Кэшменом и Жан-Полем Паризе. И второе сочетание доставило нам немало неприятностей. Как и связка Бобби Кларк — Пол Хендерсон, с которыми играл Рон Эллис. К тому же легко вписывались в любые звенья другие форварды — Питер Маховлич, Ред Беренсон, Майк Рэдмонт. И, безусловно, надо подчеркнуть высокий класс канадцев в целом.

Приятно, что нам удалось развеять миф об их превосходстве над остальным миром. Более того, мне кажется, что только в звездном составе сборная Канады могла играть с нами на равных. Если бы канадцы собрали, скажем, вторую сборную, то нам было бы легче, поскольку наша игра в целом более сбалансированная, быстрая, и просто добротные игроки с нею вряд ли бы справились. Наверное, это относится и к советскому хоккею. Ведь звезд никогда не бывает много.

Это были незабываемые встречи, в которых сборная СССР показала миру, на что она способна. Произошло, в общем, не только столкновение школ, но и взаимное проникновение в них. Канадцы были и остаются приверженцами своего стиля, который все-таки изменился в сторону гибкости и слаженности с приходом в НХЛ большой группы замечательных европейских мастеров. Собственно, если не считать великого Марио Лемье, то к концу XX века, пожалуй, самыми яркими звездами в НХЛ были, кроме небольшой группы канадцев и американцев, хоккеисты Старого Света — Яромир Ягр, Сергей Федоров, Петер Форсберг, Павел Буре, Александр Могильный, Сергей Зубов. Они и многие другие классные игроки не случайно оказались за океаном. НХЛ не могла останавливаться в развитии, ей требовался прилив свежей крови. И это, несмотря на внутренние проблемы, локауты, позволяет НХЛ оставаться ведущей и самой привлекательной на планете.

На историческом матче 2 сентября в монреальском дворце «Форум» присутствовало более 18 тысяч зрителей. И по ТВ следили за ним сто миллионов болельщиков СССР, несколько миллионов в Европе и двадцать пять миллионов канадцев и американцев.