Такой же предатель, как мы

— Имей в виду, назначение на должность преподавателя — это палка о двух концах. Мы ищем ветерана, чья карьера послужит образцом для наших идеалистически настроенных молодых сотрудников. Обоего пола, естественно. Мы должны убедить комиссию в том, что в биографии потенциального кандидата нет никаких компрометирующих фактов. Секретариат, разумеется, порекомендует обратить на это внимание. Возможно, нам придется слегка подкорректировать твое резюме…

— Это очень щедрое предложение, Билли.

— Да, Люк. Очень щедрое. И до некоторой степени зависящее от твоего нынешнего поведения.

Кто такая Ивонн? В течение первого месяца она сводила Люка с ума — теперь он это понимал и признавал. Ему нравились ее сдержанность и скрытность — и очень хотелось проникнуть за этот барьер. Он не сомневался, что ее ароматное тело в обнаженном виде может похвастать классическими линиями. Они сидели рядом часами, буквально щека к щеке, перед экраном компьютера или перед настенной росписью, достойной галереи Тейт Модерн, чувствуя исходящее друг от друга тепло и время от времени случайно соприкасаясь руками. Ивонн и Люк вместе шли запутанными тропами, иногда по ложному следу, то забредая в тупики, то переживая краткие триумфы, и все это — на расстоянии нескольких дюймов, на втором этаже загадочного дома, где большую часть дня они оставались наедине.

И по-прежнему ничего — вплоть до того вечера, когда они сидели, измученные, за кухонным столом, наслаждаясь фирменным супом Олли и (по предложению Люка) бокалом айлейского виски из коллекции Гектора. Неожиданно для себя Люк напрямую спросил Ивонн, какую жизнь она ведет за пределами дома в Блумсбери и поддерживает ли ее кто-нибудь на этом нелегком пути. С грустной стариковской улыбкой, которой тут же устыдился, он добавил, что, в конце концов, опасны не вопросы, а ответы. Ведь так?

Опасный ответ прозвучал далеко не сразу.

— Я государственный служащий, — наконец сказала Ивонн механическим голосом участника телевикторины. — На самом деле меня зовут иначе. Где я работаю — не твое дело. Впрочем, вряд ли ты хочешь знать именно это. Меня, как и тебя, нашел Гектор. Но, опять-таки, ты спрашиваешь не об этом. Тебя интересует моя ориентация. А также — не хочу ли я с тобой переспать.

— Ивонн, я ничего такого не имел в виду! — неискренне запротестовал Люк.

— К твоему сведению, я замужем за человеком, которого горячо люблю, у нас трехлетняя дочь, и я не хожу налево, даже с такими славными парнями, как ты. Так что давай-ка доедим суп, — предложила она.

И тут, как ни странно, оба добродушно расхохотались, после чего мирно разошлись по своим углам. Напряжение спало.

А Гектор? После трех месяцев общения, хоть и урывками, Люку так и не удалось постичь Гектора. Лихорадочный взгляд, непристойные тирады в адрес высокопоставленных мошенников — источника всех зол… Досужие языки в конторе намекали, что Гектор, спасая семейный бизнес, прибег к отточенным за долгие годы службы на «темной стороне» методам, которые даже по крайне сомнительным лондонским стандартам считались бесчестными. Что же повлекло его в крестовый поход против могущественных злодеев — месть или чувство вины? Олли, обычно не склонный сплетничать, не сомневался: познав на собственной шкуре запрещенные приемы городской элиты и отплатив той же монетой, Гектор в одночасье превратился в ангела мщения.

— Он дал обет, — признался Олли на кухне однажды поздно вечером, пока они ждали появления Гектора. — Прежде чем покинуть наш мир, он хочет спасти его. Даже если это его убьет.

Люк вечно беспокоился. С самого детства он тревожился обо всем подряд — примерно так же, как влюблялся.

Он одинаково волновался о том, не отстают или не спешат ли на десять секунд его часы, и о том, куда катится брак, пустой и безжизненный во всем, кроме кухни.

Он беспокоился, нет ли у постоянных истерик Бена иной причины, кроме переходного возраста, и не настраивает ли Элоиза мальчика против отца.

Он беспокоился о том, что хорошо ему только на работе, а за ее пределами — даже сейчас, на улице — в голове у него сплошная неразбериха.

Он беспокоился о том, что зря, наверное, не придавил свою гордость и отверг предложение Королевы кадров походить к психологу.

Он беспокоился о Гейл, о своем влечении к ней и ко всем девушкам, похожим на нее, — к девушкам с огоньком в глазах вместо мрачного облака, которое окутывало Элоизу даже в самые солнечные дни.

Он беспокоился о Перри и старался ему не завидовать. Люк гадал, какая ипостась одержит верх в чрезвычайных обстоятельствах — бесстрашный искатель приключений или наивный университетский моралист. И есть ли вообще разница?

Он с тревогой думал о неизбежной дуэли между Гектором и Билли-Боем Мэтлоком: кто из них сорвется первым? Или притворится, что сорвался.

Покинув безопасную сень Риджентс-парка, Люк смешался с толпой воскресных покупателей, жаждущих скидок. Расслабься, сказал он себе, все будет в порядке. За штурвалом не ты, а Гектор.