Такой же предатель, как мы

Те, кто располагал более вескими доказательствами, намекали на личную трагедию, которая постигла Гектора незадолго до ухода из Организации: его непутевый сын Эдриан разбился на краденой машине, находясь под воздействием сильнейших наркотиков, притом не впервые. Как ни странно, единственным пострадавшим был сам Эдриан, получивший травмы грудной клетки и лица. Но молодая мать с ребенком чудом избежали смерти, и заголовок «Блудный сын госслужащего послужил причиной катастрофы» вряд ли поднял Гектору настроение. Суд принял к сведению и предыдущие проступки Эдриана. По заверениям сплетников, Гектор, сломленный случившимся, отошел от дел, чтобы поддержать сына, пока тот отсиживает срок.

Но хотя у последней версии имелись свои достоинства — по крайней мере, в ее основе лежали реальные факты, — это было далеко не все, потому что спустя несколько месяцев после исчезновения Гектора его лицо появилось на страницах бульварной прессы. Он выступал отнюдь не как убитый горем отец, а как бесстрашный воин-одиночка, ведущий борьбу за спасение старинной семейной фирмы от лап «стервятников-капиталистов», чем и обеспечил себе место на первой полосе.

В течение нескольких недель те, кто наблюдал за ходом событий, с восторгом читали волнующие истории о старинной, в меру преуспевающей компании по импорту зерна (шестьдесят пять давних сотрудников, все акционеры). Их «систему жизнеобеспечения отключили буквально за считаные минуты» — по словам Гектора, который за те самые считаные минуты вдруг обнаружил в себе талант общественного деятеля. «Спекулянты и политические авантюристы у наших ворот; шестьдесят пять лучших мужчин и женщин Англии вот-вот будут выброшены на свалку», — сообщал он прессе. И разумеется, через месяц все заголовки гласили: «Мередит одерживает победу над стервятниками-капиталистами — семейная фирма торжествует».

Через год Гектор сидел в своем прежнем кабинете на пятом этаже и, как он любил выражаться, «пускал волну».

Каким образом Гектор сумел вернуться — или это Организация сама приползла к нему на коленях? — и что входило в обязанности так называемого руководителя спецпроектов, Люку оставалось только гадать. Чем он и занимался, следуя за Гектором черепашьим шагом по роскошной клубной лестнице, мимо выцветших портретов национальных героев, в пахнущую плесенью библиотеку, где никто никогда не бывал. Он все еще размышлял об этом, когда Гектор запер тяжелую дверь красного дерева, спрятал ключ в карман, расстегнул старый коричневый портфель и, сунув Люку запечатанный конверт без марки, неторопливо подошел к высокому подъемному окну с видом на Сент-Джеймсский парк.

— Думаю, это больше тебе подойдет, чем протирать штаны в администрации, — небрежно бросил он. Его угловатый силуэт четко вырисовывался на фоне грязных тюлевых занавесок.

Извещение в конверте было составлено лично Королевой кадров, которая не далее чем два месяца назад вынесла Люку приговор. Сухо и сдержанно, безо всяких объяснений, с сего момента он назначался на пост координатора свежеиспеченной целевой группы по контрпретензиям, подведомственной руководителю специальных проектов. В его обязанности входило «упреждающее рассмотрение эксплуатационных расходов, которые могут быть взысканы с фирм-заказчиков, извлекших значительную пользу в результате действий Организации». Новое назначение предполагало продление контракта на полтора года, в плюс к общему стажу, что способствовало увеличению пенсии. «Если возникнут вопросы — пишите на электронный адрес».

— Все понятно? — поинтересовался Гектор, по-прежнему стоя у окна.

Озадаченный Люк ответил, что теперь ему будет проще платить по закладной.

— Как тебе слово «упреждающее»? Нравится?

— Не особенно, — ответил Люк с приглушенным смешком.

— Королева обожает все «упреждающее», — пояснил Гектор. — Она от этого прямо-таки заводится. А если еще впихнуть куда-нибудь «целевой», то дело в шляпе.

Люк растерялся: поддержать ли шутку? Зачем Гектору понадобилось тащить его в свой ужасный клуб в одиннадцать утра, вручать письмо, хоть это и не входит в его обязанности, и высмеивать лексикон Королевы?

— Говорят, тебе нелегко пришлось в Боготе, — сказал Гектор.

— Ну, так и сяк, сам знаешь, — настороженно ответил Люк.

— Так и сяк — это, например, перепихон с женой своего заместителя?

Люк заметил, что его рука, державшая письмо, начала дрожать, но, усилием воли совладав с собой, промолчал.

— Или когда тебя похитили под дулом пулемета подельники какого-то сраного наркобарона, которого ты считал своим осведомителем? — продолжал Гектор. — Это ты называешь «так и сяк»?

— В общем, то и другое, — сдержанно ответил Люк.

— Интересно, что было раньше — похищение или перепихон?

— К сожалению, второе.

— К сожалению — потому что, пока ты гостил в джунглях у своего наркобарона, твоя бедная супруга в Боготе случайно узнала, что ты трахал соседку?

— Да. Узнала.

— В результате, когда тебе наскучил лесной курорт и ты добрался до дома, проведя несколько дней в борьбе с дикой природой, тебя встретили отнюдь не как героя, вопреки твоим ожиданиям?

— Именно так.