Такой же предатель, как мы

— И дом в пригороде Берна, — продолжала Гейл, — где находится его фирма. Но он предпочитает странствовать. Проводит часть года в Париже, часть — в Москве, часть — в Риме. Так говорил Марк… — Она увидела, что Ивонн делает очередную пометку. — Но основное место жительства Димы или, по крайней мере, его детей, — это Швейцария; они учатся в каком-то интернате для детей миллионеров, в горах. Еще Марк говорил о некоей «компании». Утверждал, что Дима ею владеет. Она зарегистрирована на Кипре. А еще — банки. Несколько банков. Крупный бизнес. Именно это в первую очередь и привело Диму на остров. На Антигуа четыре русских банка, по словам Марка, и один украинский. На самом деле это всего лишь латунные таблички в торговых центрах да телефон на столе у местного юриста. На одной из таких табличек значится имя Димы. «Три трубы» он купил за наличные. Если верить Марку, отель одолжил ему даже не чемоданы, а целые корзины наличных. Жуть какая-то! Двадцатидолларовыми банкнотами, не пятидесятидолларовыми. Пятьдесят баксов — слишком рискованно. Дима приобрел дом, заброшенную сахарную фабрику и полуостров, на котором стоит то и другое.

— Марк называл сумму? — подал голос Люк.

— Шесть миллионов долларов США. И теннис — тоже не просто удовольствие. По крайней мере, это не основное его назначение, — продолжала Гейл, сама удивляясь, как много она помнит из монолога Марка. — Теннис в России — несомненный показатель статуса. Если русский хвалится, что играет в теннис, это значит, что он богат до неприличия. Благодаря великолепным урокам Марка Дима выиграл в Москве какой-то кубок, так что все рты раскрыли. Но он не должен об этом рассказывать: Дима предпочитает считать, что сам всего добился. Марк сделал для меня исключение лишь потому, что полностью мне доверяет. А если я как-нибудь загляну к нему в магазин, то в маленькой уютной комнатке наверху мы могли бы продолжить разговор…

Люк и Ивонн сочувственно улыбнулись, Перри — нет.

— А Тамара? — спросил Люк.

— Марк сказал, что она «Богом ушибленная». А по мнению местных — просто сумасшедшая. Не купается, не ходит на пляж, не играет в теннис, не разговаривает с собственными детьми — разве что о Боге, — Наташу вообще игнорирует, почти ни с кем не общается, разве что с Элспет, женой Амброза. Элспет работает в туристической фирме, но когда приезжает Дима с семьей, она бросает все и бежит помогать мужу. По слухам, одна из горничных недавно позаимствовала что-то из Тамариных украшений, чтобы надеть на танцы; Тамара застукала ее, прежде чем девушка успела положить вещь на место, и укусила за руку так сильно, что пришлось наложить двенадцать швов. Марк говорит, что на месте пострадавшей потребовал бы заодно и прививку от бешенства.

— А теперь, Гейл, пожалуйста, расскажите о тех девочках, которые сели рядом с вами, — попросил Люк.

Ивонн играла роль прокурора, Люк изображал ее помощника, а Гейл сидела на свидетельском месте, стараясь не утратить самообладания, — именно это она советовала своим подопечным, угрожая в противном случае отлучением.

— Девочки уже сидели наверху, Гейл, или они подбежали к вам, как только увидели? — спросила Ивонн, покусывая карандаш и изучая свои пометки.

— Они сами поднялись ко мне. Не бегом, а шагом.

— Смеялись? Улыбались? Шалили?

— Ни единой улыбки. Ни намека на улыбку.

— Может быть, девочек отправил к вам тот, кто должен был за ними присматривать?

— Они пришли исключительно по собственной инициативе. Таково мое мнение.

— Вы уверены? — настойчиво уточнила Ивонн. Ее шотландский акцент усилился.

— Я видела, как это было. Марк начал со мной заигрывать, поэтому я поднялась наверх, чтобы оказаться как можно дальше от него. На той скамейке не было никого, кроме меня.

— Где в ту минуту сидели малютки? Ниже? На том же ряду? Где?

Гейл сделала вдох, чтобы собраться с мыслями, и ответила взвешенно, четко:

— «Малютки» сидели во втором ряду, по обе стороны от Элспет. Старшая обернулась и посмотрела на меня, потом заговорила с Элспет. Нет, я не слышала ее слов. Элспет тоже обернулась и посмотрела на меня, потом кивнула. Тогда девочки посовещались друг с дружкой, встали и пошли наверх. Не бегом. Медленно.

— Не давите на нее, — сказал Перри.

Свидетельство Гейл звучало весьма расплывчато. Так казалось и ей самой — профессиональному адвокату — и, несомненно, Ивонн. Да, девочки подошли к ней. Старшая сделала реверанс — должно быть, научилась на уроках танцев — и очень серьезно спросила по-английски, с легким иностранным акцентом:

— Можно сесть с вами? Пожалуйста, мисс.

Гейл рассмеялась и сказала:

— Конечно, мисс.

Девочки сели по бокам, по-прежнему без единой улыбки.