Такой смешной Король! Повесть первая: Король

Словно угадав, как трудно бывает человеку, когда, пустившись путешествовать, забыл захватить паек, Карп порылся в уже знакомой сумке от противогаза и вручил Королю сверточек с бутербродами.

— Поешь.

Король только и сказал:

— Эге…

И бутерброды — черный хлеб с мясом — исчезли с удивительной быстротой. Арви нигде не было видно. Поев, Король стал смотреть на руки Карпа, державшие баранку. Он любовался нарисованной на тыльной стороне ладони голой женщиной — рыбой с большими грудями, которые подрагивали, словно живые. Незаметно он уснул под убаюкивающее урчание мотора. Скоро он привалился к Карпу, тот осторожно положил его голову себе на колени, а ноги поднял на сиденье.

У дома, куда раньше привозил белье, Карп остановил грузовичок. Король проснулся, и Карп сказал:

— Ну, привет передавай. Может, заеду как-нибудь, если будет время. Пока, брат!

Король прошептал сонно:

— Бока…

Грузовик, тарахтя, удалился в сторону Закатного леса. Приунывший Король не спеша поплелся к небесно-синему дому, хлопая огромными кожаными варежками. Одним словом, приближался час вечерней порки.

Глава XI

На ловлю щуки в устье реки Тори у Каменного моста всегда собиралось много народа, рыбаков и просто зрителей. Выхватывали щуку сачками или же били короткими баграми. Ловцы в высоких резиновых сапогах балансировали на остром носу волнореза Каменного моста, на кромке льда, на выступающих из воды прибрежных камнях, зорко глядели в воду, а мимо неслись потоки воды, лед, вырванные с корнями деревца, пучки сена, мусора и всякой всячины, вокруг кружились чайки и кричали, хотя им ничего здесь не перепадало.

Когда кому-нибудь удавалось выловить щуку, раздавался одобрительный гомон зрителей, принимавшихся обсуждать достоинства пойманной рыбы. Но и щука не совсем сдурела — сколько раз ловцы выхватывали пустой сачок, и тогда раздавался хохот.

Половодье затопило все окружающие луга, лед шел в море, воздух наполнялся особенными запахами, которые несли с собой обещания чего-то хорошего, ветер дул по-особенному, воробьи чирикали по-весеннему, даже солнце было по-новому свежее, словно умылось только что после сна.

Заслужив в классе плохую известность, Король старался больше не привлекать внимание Эльны своими подвигами. Он страдал молча и, как это часто бывает даже со взрослыми, ударился в другую крайность: стал выказывать к ней подчеркнутое равнодушие. Отключившись от внимания к Эльне, он вместо этого — чем еще заниматься в школе! — замкнулся в учебе, и здесь у него дела пошли на улучшение.

Но весна у реки! Что может быть в жизни более захватывающего! Правда, весною люди особенно тяготеют к любви, но это потом, когда тебе не девять неполных лет.

А сейчас…

Любовь любовью, но на реке столько интересного! Ну а Эльна?.. Это потом.

На реке шел лед, на берегах таял снег. Он становился вязким, влажным, из такого снега люди Тори выстраивали великолепные крепости, которые затем брали штурмом, чтобы разрушить. Потому что в человеческом обществе на земле с давних пор так заведено: сначала строят с любовью, гордясь умением своим, мастерством, потом разрушат все до основания и хвастают достигнутым.

Конечно же и у реки Тори одни штурмовали снежные крепости, чтобы разрушить их, а другие, как положено, эти крепости обороняли — такие правила игры существуют везде. Королю эта игра, откровенно говоря, показалась скучной. Вот морские баталии — другое дело, здесь он участвовал с удовольствием.

Правила морских сражений тоже всем известны: один корабль старается потопить другой. Но откуда корабли на реке Тори? Рыбацкие плоскодонки годились бы, только они еще на берегу — не возьмешь. А вот ящики, в которых на складе солят рыбу, — в самый раз. Ящики, конечно, пропускают воду, что там говорить, но это когда они ящики — в них щели большие. Когда же они корабли…

А чтобы они стали кораблями, их бросают в удобном месте в реку. Здесь ящики валяются двое-трое суток, доски разбухают, и уже они не ящики, а корабли, потому что воду больше не пропускают; если и обнаружится какая-нибудь щель, ее затыкают тряпками — готово! Можно забраться внутрь, захватив, разумеется, весла — небольшие, сантиметров тридцать дощечки, оттолкнуться от берега или кромки льда и плыть и топить любой другой «крейсер», который повстречается.

А крейсеров столько же, сколько капитанов.

А капитанов… Каждый, кто не боится воды и в состоянии соорудить себе корабль, — капитан. Топить есть кого, надо только смотреть, чтобы не потопили тебя.

Короля топили — что там говорить.

Как это происходит? Бомбят. Как же иначе! Снаряды? Из снега же. Кто идет сражаться на море, тот заготавливает вдоволь боеприпасов. Но идут и на абордаж, здесь-то больше всего и топят: или пробьют брешь в обшивке корабля, либо повышибут двигатели — весла, судно окажется предоставлено течению, и надо приложить немало усилий, чтобы выйти не то чтобы сухим из воды — такое исключается, а вообще выйти как-нибудь на берег, после чего необходимо основательно согреться. А на что, спрашивается, отцы? Согреют, будьте спокойны! Жарко бывает.