Такой горячий, но сладкий кофе

В дом зашли наши мужчины, и я бросила взгляд на Сашу. За пятнадцать минут в нём, конечно, ничего не изменилось, но смотрела я на него уже совершенно другими глазами. Глазами обиженной женщины, которую предал любимый человек.

— Марина, я тут откопал старые фотографии, хотел тебе отдать, — Илья протянул мне белый конверт, набитый фотоснимками, — и ещё у меня к вам вопрос, господа Герцы: когда вы купите зайца? Или гнома. Я уже не помню, кого вы должны: зайца, гнома или медведя!

Олеся усмехнулась:

— Какого ещё зайца?

— Ну, помнишь, они фигуру на крыльце разбили?

— Когда?

Миша сделал печальное лицо:

— Когда мы все были такими молодыми. Эх.

Они дружно засмеялись, и только мы с Сашей продолжали друг на друга смотреть, не обращая внимания на ребят.

— Марина, с тобой всё в порядке? — спросил он.

Я покачала головой:

— А ведь я всегда верила тебе. Всегда верила.

Когда я уходила, то слышала, как сестра сказала ему: «Оставь её».

Дома я отказалась от ужина, который мне так настойчиво предлагала наша помощница по хозяйству Маша, поднялась на второй этаж и включила радио. Нужно привести свои мысли в порядок и немного отвлечься. Фотографии посмотреть, например. А с Сашей мы потом поговорим. Возможно, я всё преувеличиваю, а Олеся приукрашивает. Не может человек так поступить с лучшим другом.

Устроившись в углу, я сидела на полу и перебирала фотографии под композицию Alphaville «Forever Young». Как символично, правда?

Вот мы встречаем у Олеси Новый год, Илья тут в смешной маске тигра. Миша пытается открыть шампанское с таким лицом, словно собирается залезть в канализационный люк. Мы с Сашей в обнимку на крыльце, Олеся строит рожи в окне…Приятные воспоминания. Все, кроме тех, что нахлынули на меня после просмотра последней фотографии.

Я, Саша и Артём стоим возле дома Герца. У меня смешные косички, у Саши глупое выражение лица, а у Артёма мотоцикл.

«Forever young, i want to be Forever young.

Do you really want to live forever?

Forever — and ever».

Я плакала и смеялась, любила и ненавидела, хотела жить и молила о смерти. Все эти чувства перемешались в одно: в жалость к самой себе. Я винила себя за то, что доверилась Герцу, что поддалась давлению со стороны друзей и родственников, что в погоне за мечтой не видела, что вообще творится вокруг меня. Вновь плакала и смеялась; сжигала фотографии, а вместе с ними и воспоминания в камине.

— Марина Анатольевна, у вас всё хорошо? — Маша осторожно постучала в дверь.

— Да, Мария, всё в порядке. Не беспокойтесь.

Не беспокойтесь, Мария, всё в порядке, если не считать того, что половина прожитой жизни была сплошным обманом.

— Вас просто спрашивают, и я…

— Кто спрашивает?

— Какой-то мужчина.

Какой-то мужчина, целых два, сделали мою жизнь, достойной классики мирового кинематографа в жанре «мелодрама».

На улице стояли Саша и Артём, о чём-то спорили. Спор переходил в крик, а крик в ругань.

— В соседних домах спят дети, — сказала я, выкатывая мотоцикл свёкра, — вы можете не кричать?

— Марина, — Саша удивлённо посмотрел на меня, — что это?

— А что? — я поправила неаккуратно заплетённые косички. — Корни отрасли, я вижу. Некрасиво смотрится, когда у тебя белые волосы, я знаю…А ещё я нашла у тебя классную кожаную куртку. Она мне, правда, великовата чутка, да не беда, — я развела руки в сторону, чтобы показать Герцу, насколько именно она велика, — мне идёт, правда?

— Ты напилась? — спросил Артём.

Я засмеялась:

— Пьяна от любви! Не знаю только, к кому именно. Нет, не так: кто купит, того и буду любить. Сегодня будет аукцион на моё сердце, мальчики? — друзья переглянулись. — Ну, же! Не стесняйтесь! Может быть, я вам даже скидку сделаю, если предложите хорошую цену. Как думаете, моя любовь и доверие эквиваленты цене этого байка?

— Ты всё знаешь, — тихо сказал Саша.

— Ага. Олеся оказалась щедрой на рассказы.

— Это всё он придумал! Я с самого начала говорил, что ты её не достоин! — воскликнул Артём, ткнув в пальца в своего друга.

— А ты согласился! Ты знал, что она мне нравится!

— А ты знал, что она мне нравится тоже!

Я усмехнулась:

— Оба хороши. Один купил, другой продал.

— Марина, давай поговорим.

— Не о чем нам с тобой говорить, Герц. Ты реально оказался говнюком. Адьос, мальчики…Ах, да, совсем забыла, — я сделала селфи, — это на память.

— Марина, ты разобьёшься!

— Ты боишься скорости! — кивнул Артём.

Я улыбнулась:

— Твоя сила — моя слабость. Малыш.

Меньше, чем через полминуты я рассекала на мотоцикле Алексея Владимировича по проезжей части.

«Forever young, i want to be Forever young.

Do you really want to live forever?

Forever — and ever».