Такая вот любовь

Когда впереди показались три унылых белых трейлера, она сообразила, что Джон Милтон Крафт не сказал ей, в каком из них обитает Люси. Нормального подъезда к жилищам не наблюдалось, и Анджелина съежилась на водительском месте, когда автомобиль наскочил колесом на поребрик и по днищу забарабанил гравий. Припарковалась она перед ближайшим трейлером в рыжую полоску – самым обветшалым из трех. К двери был прикреплен скотчем листок бумаги с изображенным на нем номером «1». Номер размазался по бумаге – по-видимому, из-за дождей, однако сегодня светило солнце, нагревавшее приборную панель, и морозная свежесть октябрьского денька делала его желанным гостем.

В карте пациентки упоминалось о ротвейлере, и Анджелина покосилась на пассажирское сиденье. Рядом с миниатюрным новым зонтом небесно-голубого цвета, который она купила себе сама, лежал серебристо-черный перцовый баллончик, подаренный ей Уиллом на прошлой неделе. Распахнув дверцу машины, Анджелина раскрыла зонт – ненастоящее, зато более безопасное небо на крошечных металлических спицах. Слева со свистом проносились машины. С ветвей деревьев и чахлых кустов свисали пустые пластиковые пакеты. Анджелина торопливо направилась к бетонной плите, заменявшей собой крыльцо, гадая, поставляется ли та в комплекте с трейлером.

Постучав, она услышала лай. Однако алюминиевая дверь тут кажется уместной. В поддельном доме глупо обзаводиться настоящей дверью.

– Иду, иду…

– Не могли бы вы привязать собаку? – громко произнесла Анджелина, стараясь перекричать лай.

Дверь приоткрылась, изнутри донесся голос:

– Вы боитесь Старушки? – Блеснули крошечные глазки. – На улице дождь?

– В данный момент нет, – ответила Анджелина, высматривая ротвейлера, которого нигде не было видно и который уже перестал лаять. Дверь распахнулась полностью.

Гигантский кубик – вот на что походила стоявшая на пороге особа ростом четыре фута и девять с половиной дюймов и весом двести десять фунтов. Будь Анджелина такой же тучной, ее, вероятно, тоже мучили бы высокое давление, зашкаливающий холестерин, диабет и депрессия. Неудивительно, что этой женщине понадобилась замена тазобедренного сустава. Неудивительно, что она страдает от болей в животе невыясненной этиологии. Если они возникли через две недели после операции, задумалась Анджелина, их надо считать осложнением или новым заболеванием? Пациентке были прописаны антибиотики и слабительное.

– Вы патронажная сестра?

– Да, мэм. – Анджелина уже забыла, что, возможно, подошла не к тому трейлеру, но теперь догадалась, что не ошиблась. – Вы Люси Дж. Крафт?

– Да, – ответила женщина, разворачивая ходунки и отступая от двери.

Анджелина сложила зонт и вошла внутрь.

Вообще‑то запах бекона ей нравился.

Между окном и небольшой стенкой, отгораживавшей кухню, стоял ломберный столик. Рядом, в самом углу, – металлическое складное кресло. Люси с трудом втиснулась в него, прислонилась головой к стене и вздохнула.

Анджелина села в другое кресло и хотела было положить свою сумочку на пол, но, покосившись на грязный линолеум, оставила ее у себя на коленях. Между хозяйкой и гостьей на столике стояло фиолетовое пластиковое ведерко, с какими играют на пляже дети; оно было доверху наполнено пузырьками с лекарствами. Анджелина стала ребром ладони смахивать со столешницы крошки и пыль; крошки пристали к какому‑то липкому пятну, рука тоже сделалась липкой, и она вытерла ее о край стола, однако продолжала убирать мусор, мысленно подгоняя себя.

Затем Анджелина выложила на столик слева от себя медицинскую карту. Теперь кроме бекона она ощутила еще какой‑то запах, напоминавший… Трудно сказать, что именно он напоминал, но был неприятным. Она порылась в сумочке в поисках ручки и проговорила:

– Ладно. Можно называть вас просто Люси?

– Почему нет?

Анджелина улыбнулась.

– Люси, меня зовут Анджелина.

– Разумеется, – ответила Люси, заправляя за ухо сальную прядь черных с проседью волос.

Анджелина снова улыбнулась. Люси – нет.

– Хорошо, – продолжала Анджелина, – давайте просто оформим вас и уберем историю болезни с глаз долой.

– Но мне сказали…

– Я никуда не собираюсь вас забирать. Это лишь означает, что я оформлю вас в системе патронажной службы. Это нужно прежде всего для бухгалтерии и компьютерного учета. В конце вас точно таким же образом удалят из системы. Через четыре недели. Поскольку «Медикэйд» оплачивает четыре недели патронажа. Ваше полное имя Люсиль? – Анджелина прихлопнула муху.

– Люси.

– Дата рождения – первое апреля тысяча девятьсот шестидесятого года? – Анджелине показалось, что Люси выглядит старше.

Но та кивнула.

– Я тоже родилась в шестидесятом, – сказала Анджелина. – В январе. Мы с вами ровесницы.

Люси широко зевнула, скрипнув челюстью. Анджелина отвела взгляд и снова уткнулась в бумаги.

– Хорошо, ваш адрес у меня, ясное дело, есть. Вы можете получать на него почту?

Черт, какая же она язва! На двери, куда будет приходить предполагаемая почта, красовались два мясницких ножа, повешенных крест-накрест. Анджелина мотнула головой, пытаясь сгладить впечатление.