Такая, как ты

Руслан с Ратмиром снова обменялись красноречивыми взглядами.

– Нет так нет, брателло, – усмехнулся Руслан. – Ну а что невеста эта? Уверен, что хочешь на такой жениться?

– Отец мечтал меня женить на Покровской, вот я и женюсь, – безразлично пожал плечами Саид и снова налил себе виски.

– Не отцу с ней жить. Ты думаешь, что Ника – та девушка, что тебе нужна? – с сомнением в голосе спросил Ратмир.

– Это ты у нас женился на Маргаритке по большой и чистой, а мне оно все на хрен не нужно. Женюсь на Нике, раз все так этого хотят, и продолжу гулять. Буду трахать все, что шевелится, а Никуся мне и слова не скажет, – ехидно улыбнулся Саид. – Все, хватит про баб. Сегодня братский день или бабский?

– Братский, брателло, братский! – хором ответили Ратмир с Русланом, но у обоих в глазах затаилась тревога за младшего. Ничего хорошего из его затеи жениться всем и себе в том числе назло не выйдет. Ох не выйдет!

Глава 43

– В июле, самое крайнее – в начале августа израильтяне запускают первую группу, и нам бы нужно в нее попасть, – говорил Семен Вадимович Вере. – В ней будет участвовать всего пять больных, чье состояние такое же или очень близко к состоянию твоей мамы. Для меня обещали попридержать место до самого начала запуска программы.

– Семен Вадимович, вы же понимаете, что за оставшиеся – сколько? – пять месяцев мне не собрать всей суммы, – с отчаянием проговорила Вера. – У меня на счету сейчас порядка пятисот тысяч. Если я ни копейки не буду тратить с зарплаты, допустим, я насобираю миллион. Но что такое миллион рублей, если мне нужно в десять раз больше?

Вера задумалась, нахмурившись. Она открыла специальный счет, на который переводила деньги на лечение мамы. С него она не сняла бы деньги ни при каких обстоятельствах, даже если бы ей самой нечего было есть. Эти деньги шли только на нужды матери. Однако, несмотря на то что в последние годы Вера собирала деньги, во всем себе отказывая, они утекали рекой. Сначала, когда мама только впала в состояние депрессии, большие суммы уходили на лекарства и различные обследования. Когда наступил затяжной ступор, из которого Мария Борисова не могла выйти, ее поместили в обычную психиатрическую больницу. Там ей становилось только хуже. Через пару месяцев женщина даже не осознавала, когда ей нужно справлять естественные нужды, не могла самостоятельно есть. Вера с ума сходила от тревоги. Врачи ей в один голос твердили: «Забудь о выздоровлении. Ничего ты не сделаешь. Твоя мамаша рехнулась, ничего тут не попишешь». А потом Вере позвонила Арина Сергеевна, узнала про сложившуюся ситуацию, предложила найти хорошую частную клинику. И нашла. Семен Вадимович сразу дал Вере понять, что чуда он совершить не может. Оно либо произойдет само – какое-то событие, потрясение, новый стресс выведут женщину из ступора, – либо Мария останется в таком состоянии на долгие годы. Однако доктор пообещал, что он снимет эффект лекарств, которые вводили Вериной матери в психиатрической клинике, и она сможет сама принимать пищу, ходить в туалет. Так и случилось. Мама вернулась к прежнему состоянию, но воли к жизни в ней по-прежнему не было. Если бы медсестры не поднимали ее с кровати, не вели в ванную, не мыли, не причесывали, не кормили, она бы так и лежала под одеялом целыми днями, уставившись в одну точку. Вере поначалу даже казалось, что мама парализована, но это было не так. Просто не проявлялось в ней желание совершать какие-то действия. «И ведь все это из-за любви, из-за разбитого сердца! Неужели можно так любить, что помешаться? – размышляла Вера. – Забыть о себе, о собственной дочери, вообще, обо всем на свете». Нет, такой любви Вера не хотела. А потому, когда случился разрыв с Саидом, она приказала себе не думать об этом, гнала любую мысль, которая бы могла приблизить ее к депрессии.

Содержание Марии Борисовой в частной клинике обходилось очень дорого. За первые два месяцев заплатила Арина Сергеевна, но от дальнейшей помощи Вера отказалась. Не имела она права надеяться на чужого человека, пусть и такого доброго, как Арина Сергеевна.

– Вера, нужно бы что-то придумать, чтобы уже этим летом Мария попала в первую экспериментальную группу, – продолжал Семен Вадимович.

– Что я могу придумать? Банк ограбить? Кредит на такую сумму мне вряд ли дадут.

– Может, займешь у кого-то?

– Мне не у кого занять такие деньги. Я никогда в жизни не расплачусь.

– Что ж, – развел руками Семен Вадимович. – Мы, конечно, можем подождать запуска второй или третьей группы, но если результаты у пациентов первой будут хорошими, то и лекарство, и сам курс терапии наверняка подорожают.

Мужчина задумался, подперев сложенными в замок руками голову.

– Я бы мог одолжить тебе часть суммы, – наконец сказал он. – Не всю, конечно. У меня у самого нет таких денег, но половину…

– Нет, Семен Вадимович, – помотала головой Вера. – Нет.

Она встала, заканчивая тем самым их безрадостный разговор.

– Эх, – в отчаянии выдохнул Семен Вадимович. – Что бы нам такое придумать, что бы смогло Марию и без дорогого лекарства вывести из ступора? Ведь все перепробовали.