Словно в подтверждение ее слов, во второй половине дня опустился густой туман, превративший близлежащие холмы в мрачные тени. Иногда они полностью исчезали под серой завесой. У Илис, смотревшей в окно, возникло ощущение, будто и она сама, и замок оказались в другом мире, где вознеслись на вершину сказочной горы и больше никогда не вернутся домой, в Англию. Сделав над собой усилие, девушка стряхнула оцепенение и занялась уборкой спальни Максима. Ее руки гладили мягкий бархат, когда она развешивала его дублеты. Несмотря на то что в комнате царил порядок, было совершенно очевидно, что здесь живет человек, привыкший во многих повседневных вопросах полагаться на слуг.
Снизу до Илис доносилось тихое пение герра Дитриха, которое сопровождалось громким стуком, раздававшимся в конюшне, где трудился Спенс. Эти звуки взбодрили девушку, и она с удвоенной энергией принялась за работу, чтобы скоротать время до возвращения Максима. Ей было странно, что без него замок казался пустым, словно одно его присутствие вдыхало жизнь в это древнее здание. Все еще отказываясь признаться себе во владевших ею чувствах, Илис поняла, что успела привыкнуть к его обществу и скучала по чему.
Был уже поздний вечер, когда в зал вошел Спенс. В том, как он поспешно схватил висевший в углу лук со стрелами, сквозила тревога.
— Что случилось? — с внезапным беспокойством спросила Илис.
— Ничего страшного, госпожа, — заверил ее Спенс. — Я услышал какие-то голоса на дороге и решил, что надо вооружиться, — известно, что по этим холмам бродит множество воров и разбойников.
Знаком показав герру Дитриху, чтобы тот запер за ним дверь, он побежал во двор. Илис бросилась наверх и, распахнув окно своей спальни, увидела, что Спенс взобрался на стену возле ворот. Вдали послышался скрип и стук множества подков, потом раздался приглушенный возглас. Вряд ли два всадника могли произвести столько шума. Кто бы ни бродил по холму, не вызывало сомнения, что в случае нападения единственному защитнику замка понадобится подмога.
Илис был виден небольшой участок дороги. Она заметила, как в тумане движется тень, похожая на всадника. Следом появился еще один призрак, окутанный серой дымкой. За ними следовала тень, вскоре принявшая очертания повозки, влекомой быками. Наконец из тумана выползла вторая повозка.
Илис едва слышно вскрикнула, когда перевела взгляд на лошадь первого всадника и узнала ее. Всмотревшись в высокого седока, она испытала непередаваемое облегчение. Участившееся биение сердца подтвердило ее догадку.
«Максим вернулся!» Эта мысль буквально обожгла ее и наполнила душу ликованием.
Подобрав юбки, Илис выбежала из комнаты. В мгновение ока она оказалась внизу и откинула тяжелый засов на входной двери. К тому моменту, когда она добралась до крыльца, Максим и Фич уже въехали во двор. Позади них девушка увидела повозку, доверху нагруженную бочонками и корзинами с курами. Рядом с кучером сидела крупная женщина, закутанная в плащ. Вторая повозка везла деревянные доски, два огромных сундука, рулоны холста и тика для матрацев и две небольшие пушки. Все это было тщательно упаковано и укрыто на случай непогоды. На этой повозке ехала еще одна женщина — нарядная, в добротной одежде, она держала на коленях саквояж из плотной ткани. Замыкали шествие животные: одна корова и небольшое стадо овец, погоняемые пастушком, вооруженным длинным шестом, и лохматой собакой.
Спешившись и бросив поводья Фичу, Максим подошел к крыльцу. Он остановился перед Илис и принялся снимать перчатки.
— Как пожелала миледи. — Он с улыбкой обвел рукой вновь прибывших. — Каменщики и плотники, чтобы заделать трещины; экономка, чтобы помогать вам; швея, чтобы штопать нашу одежду; скот, чтобы обеспечить нам хорошее пропитание; и пастушок, чтобы ухаживать за ним.
Илис была поражена до глубины души.
— Но как вы смогли позволить себе все это?
— Николас одолжил мне кое-какие деньги под залог владений маркиза Бредбери, — ответил он с печальной улыбкой. — Посторонний счел бы его простофилей, однако он уверен, что королева восстановит мое доброе имя.
— А как же Эдвард и его ложь? — пробормотала Илис.
Он убрал с ее щеки выбившуюся прядь.
— В последнее время я мало думал об этом человеке. Возможно, присутствие его племянницы остудило мою ненависть.
Илис ощутила, как ее охватывает нежность к нему, однако она не могла забыть, что стоит в своем грубом шерстяном платье перед мужчиной, облаченным в подбитый мехом плащ, бархатный дублет и сапоги из тонкой кожи. Она смущенно дотронулась до щеки в том месте, где касались его пальцы, и неуверенно проговорила:
— Вы превзошли себя, милорд, вы проявили неслыханную щедрость.