Так уж случилось, что…

Около двух месяцев назад у меня был человек, который предполагал пробыть здесь десять дней, но остался на три месяца, а потом решил снять квартиру и остаться еще на полгода. Когда-то это был известный певец, который сейчас стал монахом в одном из дзэнских монастырей. Практика самоисследования так изменила его, что это стало заметно окружающим. Когда мы говорили о его садхане, он рассказал нечто замечательное: «Я начал исследование своего «я» в конце того самого дня, как узнал об этом. Я сел и стал тщательно анализировать поступок за поступком — все, что только мог вспомнить в тот момент и что, как я полагал, было совершено мною лично. В самый первый же день я понял, что ни одно действие не было совершено по моей воле, не было моим личным. А потом произошло нечто удивительное: мне не потребовалось даже дожидаться окончания второго дня моей практики — как только я что-то делал, начиналась подсознательная работа, и, прежде чем случалось еще что-то или в голову приходила другая мысль, было готово заключение: «Это не было моим действием». В данном случае осознание того, что это не участвует в совершении поступков, произошло очень быстро, возможно, благодаря многолетней практике дзэн. Как бы то ни было, самоисследование длилось здесь всего один день, и уже на следующий оно достигло завершения».

Садхана

Садхана — это духовная практика. Рамеш обычно не настаивает на ее выполнении. Люди, находящиеся в духовном поиске, как правило, хотят, чтобы Просветление наступило как можно скорее, и поэтому задают много вопросов о духовных практиках. «Проблема садханы, — говорит Рамеш, — состоит в том, что она имеет тенденцию превращаться в самоцель; но если она продолжает быть средством, то цель остается. Таким образом, «я», выполняя садхану самоисследования, стремится к своему уничтожению. Но при наличии этих трех факторов — «я», желания и результата — Окончательное Свершение наступить не может».

Вот реальный случай. В 1987 году в Голливуде мы разговаривали о садхане. Один человек сказал, что сначала его медитации длились час, потом их продолжительность постепенно увеличивалась и достигла, как он с гордостью сообщил, четырнадцати часов в сутки. «Замечательно!» — это все, что я мог сказать. С его точки зрения это было замечательно. Но медитация стала для него самоцелью. Каков был поставленный им самим предел, я не знаю. Думаю, вы догадались, что я не спросил этого человека, чем же он еще успевает заниматься!

* * *