Так умирают короли

— Телекомпании, кому же еще. Мы производим товар, этот товар — наша передача. Потом мы наш товар продаем телекомпании, она платит нам деньги.

— Большие?

— Ну, наверное. Десятки тысяч долларов, насколько мне известно.

— За каждую? — поразился я.

— Конечно. Ты знаешь, сколько стоит «Поле чудес»? Или «Пока все дома»? Целую кучу денег. И нам платят не меньше, потому что наш рейтинг и их рейтинг практически совпадают.

Десятки тысяч долларов за каждую передачу — это очень много. Может быть, из-за этих денег Самсонов и пострадал?

— А кто этими деньгами распоряжается? — спросил я. — Демин?

— Формально — да. Но настоящий хозяин, конечно, Самсонов.

Светлана поставила пустой стакан на пол. Я предупредительно взял бутылку вина, но Светлана отрицательно покачала головой и посоветовала:

— Не забивай себе голову этими глупостями.

— Если я участвую во всем этом, то почему бы мне не знать, откуда к нам поступают деньги.

— А зачем?

Я понял, что вопрос задан серьезно. Можно было отшутиться, конечно, но я вдруг осознал, что поступать так — себе дороже выйдет. И тогда я рассказал ей все: про Самсонова и его гостей, про кровь на самсоновском лице, про свои сегодняшние мысли. Светлана немного побледнела, и лицо у нее стало строгим, но я все-таки рассказал ей все до конца. Она была единственным человеком, который мог бы открыть мне подоплеку происходящего, и я не хотел лишиться ее доверия.

— Только ты не говори Самсонову, что я тебе об этом рассказал, — попросил я.

Светлана кивнула. У нее было печальное и строгое лицо.

— Не переживай, — успокоил я. — Нас это, в общем-то, напрямую не касается.

— Да, да, — меланхолично подтвердила она.

Солнце уже спряталось, оставив в напоминание о себе неширокую красную полосу над черными крышами домов. Чувство расслабленности ушло, уступив место неясной тревоге. Чтобы нас окончательно не накрыл покров печали, я увел Светлану в комнату и зажег свет.

— Ты не лезь во все это, — вдруг сказала Светлана, не глядя на меня.

— Почему?

— Потому! — огрызнулась она.

Есть простое правило, позволяющее сохранять душевное спокойствие: если женщина не в настроении, постарайся не докучать ей вопросами, и еще — не проси у нее любви. Я всегда придерживался этого правила и ни разу об этом не пожалел.

Утром Светлана была очень ласкова и предупредительна, хотя плохое настроение, посетившее вас прошедшим днем, не самый страшный грех, не так ли?

Глава 11

Алексея Рустамовича Алекперова я никогда не видел, но слышать о нем приходилось очень много; президент телекомпании; хозяин и кормилец; вежлив, но крут. Мне представлялся хитрый и коварный азиат, настоящий бай или какой-нибудь там имам Шамиль, а оказалось, что он высокий и стройный мужчина вполне славянской наружности, и только разрез глаз да скулы выдавали в нем сына многих народов, в котором столько кровей намешано, что и не разобрать уже, откуда пошла его родословная. Алекперов вошел в самсоновский кабинет, и я сразу понял, хотя никогда раньше его не видел, кто передо мной.

Он пожал руку мне и Самсонову, причем мне — первому, и это подняло меня в собственных глазах так высоко, что вниз уже и посмотреть было боязно.

— Добрый день, — сказал Алекперов.

У него был довольно громкий, хотя и глуховатый голос и очень доброжелательная улыбка. Не заискивающе-доброжелательная, а доброжелательная улыбка хозяина. Большая разница. Если кто с этим сталкивался, тот понимает.

— Как дела?

— Нормально, — ответил Самсонов.

Он тоже улыбался. Но как-то выжидательно. У них, наверное, должен был состояться серьезный разговор. Не мог же президент телекомпании прийти к Самсонову просто так, у него и без нашей передачи забот полно. Я посмотрел на Самсонова — не уйти ли мне? Он никак не прореагировал на мой безмолвный вопрос, и я остался.

— Видел твою последнюю передачу, — сказал Алекперов. — Про расклейщика афиш.

Сдержанно улыбнулся, давая понять, что оценил комизм подсмотренной самсоновскими операторами ситуации.

— Неплохо. Хотя парня было жаль.

Самсонов все так же молчал и выжидательно улыбался.

— Ты, Николаич, иногда своих героев ставишь в такое дурацкое положение…

Алекперов сделал пальцами левой руки так, будто щупал воздух.

— Я иногда даже думаю: «Ну что ему стоит придумать что-нибудь более безобидное». Хотя тебе виднее, конечно.

Помолчали. Алекперов рассматривал плакат на стене. Самсонов выжидал.

— Чего нам еще ждать? — спросил Алекперов.

— Мы подготовили сюжет об обменном пункте, в котором сто рублей меняют на сто долларов.

Алекперов засмеялся:

— Да, это я видел. Мне просмотр устроили прямо в кабинете. Все, кто присутствовали, смеялись от души. Но тоже, кстати, отметили, что дураком героя выставили! — Алекперов погрозил пальцем.

— Ты же знаешь, что мои герои не ведают — до поры, конечно, что их снимают, — пожал плечами Самсонов. — И репетиций с ними я не провожу. Они на экране такие, какие в жизни.

— В жизни они не попадают в ситуации, которые ты им подстраиваешь.

— Иногда попадают. Просто этого никто не видит.

— Но ты их провоцируешь, Сергей! Это нечестно!