Так умирают короли

Светлана пила, не пропуская ни одной рюмки. Мне казалось, что она при этом совершенно не пьянеет. На всякий случай я придвинул ей салат и грибы, но она никак не прореагировала на мое участие. Она немало выпила, но лицо даже не порозовело. Была так же бледна, как и на кладбище.

Мимо нас прошел Алекперов. Увидев Светлану, он ободряюще ей кивнул, Светлана проводила его бесстрастным взглядом.

– Ничего у него не получится, – внезапно сказала она.

– Ты о чем?

– О передаче. Без Самсонова все умрет.

Я не стал перечить вдове – исключительно из вежливости. Она, наверное, уловила исходящий от меня холодок несогласия.

– Не получится, – повторила упрямо. – Сергей был сердцем программы.

– Алекперов ищет ему замену, – осторожно сказал я.

Она покачала головой, не соглашаясь.

– Замену кому? Самсонову? Чтобы делать такую передачу и делать ее так, как ее делал он, надо иметь особый талант, Женя. И особый характер. Надо уметь наблюдать, надо знать людей, надо их любить и в то же время немножечко их ненавидеть. Надо любить себя и в то же время отчетливо понимать, что ты – такой же, как все, кто тебя окружает. Надо быть сложным, Женя.

Это был точный портрет Самсонова. Один к одному.

– Демин хочет взять все на себя, – сказал я. – По дороге с кладбища он со мной об этом говорил. Слышала, наверное?

Светлана отрицательно качнула головой.

– Он готов взять руководство программой на себя. Мне предложил занять его место. Не хочет, чтобы в передачу пришли чужие.

– На него это похоже, – бесстрастно сказала Светлана, так что было непонятно – то ли осуждает, то ли просто констатирует факт.

– С тобой он не говорил?

– Нет.

Ну, с вдовой-то он мог бы посоветоваться. Хотя бы ради приличия.

– Ему все это ни к чему – со мной разговаривать, – сказала Светлана. – У него сейчас горячая пора. Борьба за деньги. – Она усмехнулась. – Понимает, что если удастся подмять под себя передачу, в этой жизни ему уже ничего не надо будет желать.

Не любила его, оказывается. Как и Самсонов. Она тотчас это подтвердила, будто прочитала мои мысли:

– Он очень скользкий, этот Демин. И до денег жадный. Вороватый.

Для меня это не было секретом, но я промолчал.

– Сергей его ловил несколько раз на воровстве. У них были неприятные такие беседы…

И это я видел. До рукоприкладства дело доходило.

– Почему же Самсонов его не прогнал?

Вместо ответа Светлана неопределенно пожала плечами.

– Может, он ценил Демина как хорошего организатора? – подсказал я.

– Дело не в том. Вокруг Сергея всегда крутилось столько людей, причем людей не без способностей, что замену Демину он подыскал бы в два счета. Он по другой причине держал Демина возле себя, как мне кажется. Типаж!

– Не понял, – признался я.

– Самсонов всех видел насквозь. И у него был просто какой-то нездоровый интерес к людям. Болезненный интерес. Мне иногда казалось, что он нас коллекционирует. Приближает к себе и рассматривает, разве что лупу в руку не берет. И расставаться с людьми ему просто жалко. Ну это все равно что какой-то экспонат из своей коллекции выбросить. Понимаешь? Вот собирает человек бабочек, всю жизнь собирает, и разве он хоть от одной из них откажется?

– Бабочки – это мы? – уточнил я.

– Да. Сергею Демин был интересен. И ты. И Загорский. И Кожемякин. И я. И герои всех его передач.

Он все о нас знал. И знал всем нам цену. Сам лично выставлял баллы.

– Я, когда поняла это, по-другому на многое стала смотреть. И девчонку эту простила…

– Какую девчонку?

– А вон ту, – махнула рукой вдоль стола, и я увидел молодую женщину в траурном черном платье. – Не она была виной тому, что произошло. Просто Сергей взял для своей коллекции еще один экспонат.

– Это та самая? Из аппаратной? – догадался я.

Светлана кивнула.

Значит, это и есть разлучница. Та, что разбила семью. Интересная. И совершенно не похожа на Светлану. Лицо тоньше и благороднее. Завитый локон ниспадает на несколько бледноватое лицо. Тургеневская девушка. Так это называется.

Я дождался, когда она вышла на балкон, и направился следом. Она стояла в одиночестве, опершись на перила, и задумчиво смотрела на крыши домов. Я встал рядом, не говоря ни слова.

– Я вас знаю, – сказала она неожиданно.

– Откуда?

– Видела в передаче. Вы ведь из команды Сергея, да?

– Да. Вы его знали?

– Знала.

Ни кокетства, ни наигранного смущения в голосе.

– Работали вместе?

– Да. Я в аппаратной работаю. Приходилось встречаться.

Так мы ни к чему не могли продвинуться.

– Я не буду искренним, если не скажу, что я кое-что уже знаю о вас.

– Вот как?

Конечно, ей надо сказать. Иначе мне ничего не удастся узнать от нее.

– Он питал к вам самые теплые чувства, – сказал я. – И некоторые даже считают вас разрушительницей семьи.

Она невесело улыбнулась, но не повернула головы.

– Это чушь, конечно. Сергея невозможно было подвигнуть на что-либо такое, чего он сам не желал.

– А если он чего-то желал, то остановить его было просто невозможно, – продолжил я.

– Вы правы.

Самым удивительным было то, что она говорила откровенно и не зажато. Во всем ее облике угадывалась грусть – не показная, настоящая. Так грустят любящие.

– Я не ожидал, что вы придете сюда.