Так сошлись звезды

Ладонь, прижатая к бедру, шевельнулась.

— Я.

— Почему?

— Не хотел, чтобы ты проходила ее на глазах у толпы ведьм.

— Но я была у отшельницы с Радмиром.

— Я дал ему кисет с табаком, чтобы одурманить тебя дымом и унести через портал в красивое место. Я хотел, чтобы тебе было приятно.

— Но там, на лугу я видела Радмира.

— Значит, ты к нему испытывала чувства. В момент инициации ведьму посещают разные видения. Спроси у подруг, кого они видели, и каждая назовет своего мужчину, хотя с ними предавался похоти один.

— Кто? Радмир?

— Нет, куда ему до него, — лорд засмеялся.

— Кто же?

— Ведьма не должна бояться первого раза, она должна желать. Страстно желать и не сдерживать своей похоти. Поэтому на инициацию мы призываем божество. Теодор всегда откликается.

— Теодор?

— Да, Бог Разврата и хранитель пороков. Ты была, кхм, немного занята, стояла спиной к окну, поэтому не видела, что в самый разгар инициации началась оргия. Сила Теодора такова, что ни один человек не может устоять перед внушаемым им вожделением. И уже не важно, кто кого любит, все любят всех. Я не хотел делиться тобой с ведьмаками, поэтому устроил инициацию на день раньше.

— Я думала, вино одурманивает нас.

— Не без этого, — Яся услышала улыбку в голосе лорда. — Оно еще придает сил. Иначе твои подруги не выдержали бы многочасовой обряд.

— Мой лорд, и что дальше? Что будет с нами?

— Дальше все останется по-прежнему. Ты и твои подруги будете совершенствовать свой дар, — ответил лорд, не понимая, что Яся спрашивала не о подругах. Говорил он бесстрастно, как-то отстранено, словно не провел с ней эти два дня. — В момент, когда тебе захочется мужчину, приходи, я погашу твое пламя. Пока не привыкнешь к своей силе, вспышки будут повторяться. Я тот, кто справится с ними.

Лорд протянул к лицу Яси ладонь, и ведьма увидела на ней ожоги.

— Теодор назвал бы тебя горячей штучкой, — ухмыльнулся он.

Но Яся не слышала лорда. Ее оглушили слова «все будет по-прежнему».

Она сбежала от любовника, улучив момент, когда тот вышел в один из порталов. Наспех накинув на себя халат, кинулась вниз, к себе, не обращая внимания, что во время бега едва запахнутая одежда не скрывала следов поцелуев.

«Дура, какая я дура!» — ругала себя Яся, спускаясь на свой уровень, не замечая любопытных взглядов ведьм, которые расступались, пропуская ее. «Почему поверила, что я особенная, что лорд любит меня? Я всего лишь одна из ведьм, которой он оказал услугу, зная, что другим с ее даром не справиться».

В последнее время лорд настаивал, чтобы Яся ужинала вместе с ним. Эти уроки стали сущим наказанием, она не столько ела, сколько выслушивала нотации, что неправильно сложила руки, взяла не ту вилку, не с того начала есть непривычно выглядящее блюдо.

— Ты должна вести себя так, словно воспитывалась при дворе короля, — сухо отчитывал он ее.

— Зачем мне это? Я воин!

— Когда-нибудь, сопровождая меня, ты окажешься в высшем свете. Я не хочу, чтобы моя любимая ведьма опозорилась.

У Яси нередко мелькала мысль, что совместные обеды, обучение этикету, намеки на высший свет и такие вот словечки, как «любимая ведьма», говорят о том, что она интересна лорду не только как ученица. Ее пугали и приятно волновали собственные предположения. Действия лорда в последние дни только подтверждали догадки. Поэтому слова: «Все останется по-прежнему» больно хлестнули по зародившимся чувствам к магу.

Оказавшись на своем уровне, она услышала плач, доносившийся из спальни Стеши.

На стук в дверь из соседней комнаты выглянула заспанная Даурика.

— Стеша плачет, — сказала Яся и еще раз постучала. Плачь за дверью перешел в рев.

Даурика, завернутая в простыню, присоединилась к Ясе и громко крикнула:

— Стеша! Открой! Иначе мы дверь выломаем!

Угроза подействовала. Стеша чуть-чуть приоткрыла, и подруги в узкую щель смогли рассмотреть, что лицо ураганной ведьмы распухло от слез.

— Что надо? — грубо спросила она, но Яся с Даурикой не стали ждать, навалились на дверь, и, толкнув ее, влетели в комнату.

Все трое молча застыли, поразившись изменениям, произошедшими с ними. Рыжие волосы Стеши торчали в разные стороны словно мочало, у Даурики сбились в один колтун и закрывали половину лица. Только у Яси они пребывали в относительном порядке. Ведьма покраснела, вспомнив, как лорд ночью после купания их расчесывал.

Стеша, как и Даурика, наспех обернулась простыней, но открытые руки, придерживающие белую ткань, были покрыты синяками и кровоподтеками.

— У меня кожа нежная, а он был так неистов. У меня все болит. Девочки, что он творил со мной! — она опять заплакала.

— Кто «он»? — переспросила Даурика.

— Лорд Тореш. Это он лишил меня девственности и до утра не отпускал. Не знаю, как позволила ему, но я отдала свое тело на растерзание. Самое ужасное, я получала от боли удовольствие! Чем сильнее он мучил меня, тем больше мне хотелось. Я тонула в наслаждении.

— Бедная, ты плачешь, потому что тебе больно? — Яся приобняла Стешу за плечи. Она не стала переубеждать ее, что с ней не мог быть лорд Тореш. Пусть он сам разбирается с видениями ведьм.