Так сошлись звезды

Чупрай отошел в сторону. Он терпеть не мог женских слез.

— Как тебя зовут, милая? — в голосе женщины слышалась такая теплота и любовь, что Яся перестала плакать.

— Ясенька. Тетя, вы просто так сказали, что моя мама ведьма?

— Нет, Ясенька. Не просто так. Посмотри на меня, — женщина села на корточки, чтобы быть вровень с девочкой, и развернула ладонь. В самом ее центре заплясал голубой огонек, осветивший лицо незнакомки. Ясе понравилась, что у нее добрые глаза, вздернутый маленький нос и теплая улыбка на пухлых губах.

— Ясенька, а ты ведь совсем не удивилась, что на моей ладони вспыхнул огонек?

Яся закрыла лицо руками. Она выдала себя! Сколько раз она видела, как мама разжигает печь, щелкнув пальцами! А ведь мама предупреждала, чтобы Яся никому не говорила, что она знает хитрый фокус.

— Разве простые люди умеют так делать? — продолжала женщина. — Нет, Ясенька, только ведьмы.

— Тетенька, значит, ты тоже ведьма?

— Называй меня Праскевой. И да, я тоже ведьма, как и твоя мама. Только я из Видящих, умею всего понемножку, поэтому мой огонек слабый. Но я различаю магическую искру в каждом существе. У тебя она тоже есть, но еще не проснулась.

— Я тоже ведьма?!

— Ведьмочка, пока маленькая ведьмочка.

— Кхе-кхе, — откашлялся Чупрай.

— Вот этот дяденька с большим пузом — Чупрай, он ведьмак-ядовед.

— Нет у меня никакого пуза, — ведьмак втянул живот, но, не продержавшись и самой малости, с шумом выдохнул. На рубахе тут же образовался пузырь, словно туда положили подушку.

— А вот это Радмир, — Праскева протянула руку с огоньком в сторону вихрастого долговязого юноши, который, не ожидая, что его осветят, вытирал рукавом нос. Даже при таком неярком огне Яся разглядела, что Радмир покраснел до ушей. — Мы еще не поняли, какого он поля ягода. У нашей братии способности просыпаются в разном возрасте. Видимо, Радмир еще не вошел в пору зрелости.

— Тетя Праскева, а вы откуда мою маму знаете? Я вас никогда в доме не видела.

— Мы отыскали Огнешку неделю назад, сначала письмо на порог подложили, потом Чупрай с ней встретился в Злыдень-лесу. Мы хотели забрать вас из деревни, но мама тянула, никак не могла решиться, думала, обойдется.

Видя беспокойство на лице Яси, Праскева немного помедлила, подыскивая слова.

— Ясенька, ты еще мала и не понимаешь, что происходит вокруг. А в Корр-У творятся страшные дела. Кто-то неведомый объявил войну и уничтожает ведьму за ведьмой, но сам не марает руки, толкает на гадкие дела тех, кто живет рядом. Ты же слышала, что ваше озеро поросло ядовитой тинь-травой? А откуда ей взяться, если она никогда здесь не водилась? Мы догадались, что следующей жертвой станет твоя мама, но опоздали. Людей натравили раньше.

— Скоро рассвет, уже птицы на ветвях тренькают. Пора в путь, — Чупрай протянул руку Праскеве, помогая встать. — Пошли, Ясенька. Нельзя возвращаться в деревню, убьют тебя там. Люди испугаются, что сотворили страшное, не захотят, чтобы правда о гибели невинной Огнешки до вашего лорда дошла.

Яся вспомнила лорда Бергаса, он приезжал к ним в деревню. Мама помогла ему излечиться от гнили, что была наслана злым недругом. Все пальцы сохранить не удалось, но хоть без руки не остался.

Она оглянулась на деревню, прежде чем вложила ладошку в руку Радмира. Как могли люди, которым мама всегда помогала, стать ее убийцами? Девочка нахмурилась, в ее глазах блеснул огонек обиды. Она чиркнула последним взглядам по плохо видимым в предрассветной тьме домам и шагнула в Злыдень-лес.

И никто из четверки не заметил, как за их спинами полыхнула синим пламенем спящая деревня.

Глава 2 Королевский тракт

Уже которую неделю обоз из трех крытых телег находился в пути, и не потому, что дорога до Восточных гор была долга, а потому, что передвигался он только ночью, прячась днем в окружающих королевский тракт лесах.

Когда Ясю привезли к стоянке, она спала. Чупрай слез со своего коня и помог развязать ремни, что прикрепляли девочку к спине Радмира, сидевшего на самой смирной кобылке. Удобно перехватив Ясю, Чупрай донес ее до одного из возков и уложил на соломенный тюфяк.

— Что так долго? — спросил воин, появившийся из-за деревьев, отделяющих поляну от большака. То, что он не простой крестьянин было заметно: ладно подогнанная черная одежда плотно облегала мощное тело. Пришитые к куртке из хорошо выделанной кожи тонкие железные колечки, образуя сеть, делали ее крепче кольчуги. Там, где бьется сердце воина, крепилась пластина с изображением орла. К поясу штанов с помощью ремней и крюков подвешивалось немало оружия: от булавы с острыми шипами до небольших ножей, при взгляде на которые сразу хотелось спрятаться от их хозяина подальше. Голос воина, украшенный раскатистыми звуками и протяжными шипящими, напоминал камнепад.

— Эх, Хушш, не успели мы. Огнешку сожгли, — отдышавшись после того, как напился вволю воды из кувшина, произнес Чупрай. — На ее дочку случайно наткнулись. Выйди из Злыдень-леса чуть левее, вернулись бы вовсе с пустыми руками.