Так скучают в Утопии

Я обнаружил себя парящим во мраке. Прямо подо мной распускался белый купол парашюта, вероятно, как я решил, принадлежавшего Луису. Сабатье я уже не видел. Справа от меня спускался кто-то еще из моих спутников. Мой собственный парашют скрывал от меня большую часть неба надо мною.

Я услышал, как затихает шум двигателей удаляющегося самолета, и отчаянно начал припоминать, что нужно делать, чтобы приземлиться, не переломав конечности.

Возможно, мне и удалось бы все это вспомнить, если бы Теллус не возник передо мной столь быстро. Но еще прежде, чем я смог прокрутить в голове советы инструктора, я обнаружил, что лежу на спине, утаскиваемый в сторону парашютом, но, однако же, целый и невредимый.

Мне удалось отцепить парашют, встать на ноги среди высокой травы и оглядеться. В трехстах метрах от меня Сабатье, как и было условлено, светил электрическим фонариком, указывая всем место сбора. Я увидел, как поднялся с земли прыгнувший последним Сантос. Радиопередатчик все еще опускался, уносимый к городу легким западным бризом. Три других моих спутника, которых разбросало по равнине, уже направлялись к нам.

Какой-то гул, сопровождаемый приглушенным шумом галопа, заставил меня снова повернуть голову к стенам Вкесса: заходящий Соль отбрасывал на них красноватые отблески. Одни из ворот открылись, пропустив многочисленный отряд сслвипов, устремившихся к нам с пронзительным боевым кличем.

В течение нескольких смертельных секунд я был вполне убежден, что пришел мой последний час. Мне показалось, что я перестал дышать. На бегу я отчаянно сжимал в руке пистолет, которым едва умел пользоваться. Черные кентавры стягивали вокруг нас плотное кольцо. И все же мы успели перегруппироваться вокруг Сабатье, который теперь размахивал белым флагом, — я очень надеялся, что осаждающие знают значение этого символа. В десяти метрах от нас сслвипы остановились, выставив вперед копья. Наш переводчик заговорил.

Не понимая из сказанного им ни единого слова, я заранее знал суть его речи. Мы сообщали, что «человеческим» правительством нам поручена крайне важная миссия и просили о незамедлительной встрече с самыми представительными сслвипскими вождями.

Наши собеседники, или, скорее, тот, кто им командовал, несомненно, слышал о шедших между нами и сслвипами переговорах, потому что никаких возражений он не выразил, а просто-напросто приказал нам следовать за ним в город, убрав оружие, и предупредил, что первый из нас, кто хотя бы потянется за пистолетом, будет убит без предупреждения.

Под таким-то надежным эскортом мы и вошли во Вкесс. По пути мы, естественно, во всех деталях рассмотрели вооружение наших хозяев, но не обнаружили ни малейших следов ни огнестрельного оружия, ни a fortiori[32] ядерного.

Довольно-таки плотная толпа, высыпавшая на крепостную стену при нашем подходе, помешала нам разглядеть, каким образом защищен сам город, да и факелы с масляными лампами, освещавшие тот тут, то там улицы, плохо справлялись с продолжавшей сгущаться тьмой. Через неразрывный лабиринт строений всех размеров нас провели в весьма просторную хижину, где, как нам было заявлено, мы могли провести ночь.

Первым же делом мы установили радиосвязь с Унионом и объявили об удовлетворительном начале нашей миссии... Взамен нам были переданы две важные новости.

Во-первых, надпись на «ядерной гранате» была наконец сфотографирована, передана в Унион и расшифрована. Бенсон сам зачитал нам перевод: «Модель U.N. 447 P.R. 2055 — Изготовлено в Твери «Российской атомной промышленной компанией».

Он дал нам пару минут на то, чтобы обдумать услышанное.

Мы обменялись грустными размышлениями: этот текст, к сожалению, не давал нам ровным счетом ничего. Меня, впрочем, что-то определенно смущало, словно тут была какая-то странность, но мне никак не удавалось понять, какая именно, и потому я ничего не сказал своим спутникам. К тому же Бенсон уже снова говорил по радио:

— Как вы и сами видите, на первый взгляд, эта надпись не сообщила нам ничего нового. И все же мы передали ее профессору Бевэну. Угадайте, Бурна, что он обнаружил?

Сабатье передал мне микрофон, но я замялся с ответом, так как и сам не знал, что же такого подсказывает мне интуиция. Бенсон продолжал:

— Всего-навсего то, что города «Тверь» не существует. Его нет ни на одной из карт Центральной библиотеки Униона.

— Черт! Впрочем, полагаю, у Бевэна не слишком много времени ушло на то, чтобы обнаружить эту бессмыслицу.

Но беспокоило меня не это. Было что-то еще... Но что?.. Я все еще не мог понять, что именно... Бенсон продолжал:

— И потом, по словам профессора Бевэна, название «Российская атомная промышленная компания» является странным. Он считает, что существование такой компании, называющей себя «российской» в своем корпоративном названии, противоречило бы советской ортодоксальности.

— Черт возьми, — воскликнул я. Разумеется, тут что-то было не так, но я все еще не мог сформулировать эту несуразность... Естественно, Бевэн сразу же ее заметил!