Так произошло

Никто из Атласа и не знал, каково это вообще — работать… Каково это, когда ты работаешь три двенадцатичасовые смены подряд, чтобы помочь своим родным. Когда у тебя не хватает денег даже на отопление — ведь ты не отрабатываешь свою норму в шахтах… Каково это, когда мать погибает на производстве — нет, это не был химический завод и не сталелитейная. Кому к черту надо беспокоиться о безопасности на швейной мастерской — кого волнует, что очередной трехтонный контейнер оказался не закреплен вверху. Крепления стоят денег — и Шни умеют считать деньги.

Робин сжала пальцы в кулак до побеления, прежде чем зашипеть и разжать руку, непроизвольно сместив взгляд на рану. К счастью, докторам удалось спасти палец и Робин чувствовала, что тот постепенно восстанавливал свою функциональность — но пройдут еще недели и месяцы, прежде чем он перестанет болеть.

Ведь защитный механизм для станка стоит денег для Шни — а новые работники нет. В Мантле слишком много тех, кто готов ухватиться за любой подаваемый им с хозяйского стола кусок, одним больше или меньше…

Робин ненавидела Атлас. Ненавидела больше, чем все на этом свете. Больше, чем гримм или даже бандитов, когда то ограбивших ее в подворотнях Мантла.

Даже у бандитов была совесть. Если ты отдавал им все — они уходили и не трогали тебя. Но у Атласа не было ничего, кроме жадности. Даже отобрав у тебя все им было нужно больше. Не только деньги, не только ценности — они отбирали у тебя здоровье, семью, выбор… Они сдирали с тебя кожу живьем, жрали тебя изнутри, пока от тебя не останется только скелет — и даже этот скелет они кололи в труху.

« Новое удобрение от компании Шни — с натуральной костной мукой, всего двадцать пять льен за порцию!» — Робин сплюнула от ненависти, после чего выдохнула.

Мантл всегда не любил Атлас, но сейчас… Сейчас это было больше, чем просто нелюбовь. Это была ненависть.

Поэтому ли Атлас так боялся признавать Гленн? Чтобы у Мантла не было возможности взглянуть на другой мир?

Мир без тирании Советов? Мир, где правили не богачи, жрущие на обед бедняков Мантла, а национальный герой и победитель орд гримм? Мир, где не кучка жирных магнатов решали, кто и что должен покупать — а само государство, следящее за нуждами общества? Не мир прогнивших богачей — а нечто новое, нечто более совершенное?

Робин сплюнула под ноги еще раз, после чего вернулась внутрь здания.

Мгновение спустя перед ее взглядом предстал небольшой коридор, тут же переходящий в подвальную комнату, освещаемую лишь тусклой лампочкой; экран, мерцающий беспомощно помехами на стене; шестеро ее друзей и товарищей, последовавших за ней с ее завода; и ее гордость.

На свободной стене висел плакат, что ей удалось достать с трудом — но глядя на него Робин считала, что она поступила так не зря.

На большой плакате во всю стену стоял юноша, протягивающий руку смотрящему. Мальчишка лет двадцати, с живыми глазами и доброй улыбкой, пытающийся помочь простому работнику Мантла. Пытающийся помочь ему сбросить оковы богачей Атласа.

« Королевство Гленн стало свободным!» — гласила подпись под фигурой короля Осмонда — « Мантл будет свободен!»

Робин выдохнула и взглянула на плакат, после чего проговорила эти слова про себя вновь — « Мантл будет свободен.»

После этого Робин коснулась пистолета за пазухой и кивнула мрачно — « Чего бы это не стоило.»

* * *

Роман медленно налил себе еще одну рюмку водки, после чего бессловесно выпил ее, глядя перед собой.

Оливия рядом положила руку на плечо Роману в поддерживающем жесте, но тот только медленно перевел взгляд на свою жену, после чего уставился вдаль вновь.

Найт, Гретчен, Роман, Оливия — все они молчали. Им нечего было рассказывать друг другу из раза в раз.

Годовщина. Третий год с того самого события.

Как много в их жизни изменилось в ту самую ночь.

Чего они ждали от жизни охотника?

Все они хотели разного. Приключений, спасений, денег, славы — у каждого был свой ответ на этот вопрос. Всем им казалось, что они знают, чего им стоит ждать от работы охотника. Им казалось, что они знают обо всем. Что они закалены, готовы к любому ужасу.

Они видели смерть и до этого. Гримм. Трупы. Ужасы…

Как мелочно и наивно казалось им сейчас все то, что они видели.

Никто из них не вернулся к жизни охотника после той ночи. После восстановления авиасообщения с Вейлом все они вернулись в Бикон в последний раз, подав прошение об отчислении.

Директор Озпин понимал их, и поэтому помог настолько, насколько мог. Выплатил компенсацию, назначил психологическую помощь, провел курс реабилитации. Все они были благодарны ему, так или иначе. Возможно, им было даже жалко так расстраивать понимающего директора, но после той ночи никто из них не смог больше стать охотником.

Сейчас, спустя годы, забылось многое.