Так оно бывает (Юмористические рассказы и сценки)

— За то, что я не желаю, чтобы моя дочь дружила с таким типом… А этот чужой значок, который кто-то честно заработал в Тушино… Знаешь, кто ты есть?! — тушинский вор! Убирайся вон!

Я хотел было независимо пройти к дверям, но почувствовал такую невесомость от всего вышеописанного, что качнулся и упал подле стола… Тут подбежала Оля и увела меня на улицу. Отец ее смотрел на нас крайне строго. А мама просто не показывалась больше. Ей, наверное, неприятно было наблюдать мой уход.

С тех пор прошло много лет. С Олей я давно раздружился. Но свой лжетушинский дебют помню отлично. И буду помнить всю жизнь.

МОЖЕТЕ, ЕСЛИ ХОТИТЕ

Когда молодая учительница первых классов Лиля Остеркина бежала на урок в свой 2-й «В» класс, ее остановила в коридоре завуч школы Татьяна Степановна — средних лет особа внушительных габаритов, в очках, через которые глядели на мир острые и быстрые глазки.

— Лилечка, я давно вам хотела сказать, — начала Татьяна Степановна, жестом дав знать учительнице, что ей должно выслушать нечто значительное, я давно хотела сказать: очень уж велика неуспеваемость в вашем классе!

— А что же я могу сделать? — с недоумением отозвалась Лиля. — Дети у меня — маленькие, они еще толком не умеют прорабатывать задания… да и на уроках им трудно долго сосредоточить внимание…

— Это мы все знаем, — перебила завуч. — Но вы учтите, что ваши двойки снижают успеваемость всей школы и даже успеваемость нашего района. Если это дойдет до заврайоно, — вы знаете, что будет?.. Товарищ Пахомов шутить такими вещами не любит. И наш директор выражала сожаление о том, что…

— Хорошо, Татьяна Степановна, я постараюсь исправ… поговорить с ребя… в общем, подумать об этом…

Лиля не смогла найти точное выражение своих мыслей и побежала на урок огорченная.

В классе учительница наклонилась над журналом, чтобы ребята не видели ее расстроенного лица. Она три раза прочитала список учеников и только на третий раз принудила себя остано-вить внимание на фамилии «Бочков». Она вспомнила, что у Димы Бочкова с арифметикой всегда существовали нелады; последняя отметка у него за домашнее задание тоже была двойка. И учительница решила проверить, насколько именно этот мальчик справился с задачами сегодня.

— Бочков! — воззвала Лиля.

На четвертой парте поднялся толстенький щекастый парнишка лет восьми с фонтанчиком белесых волос на самой макушке. Он подозрительно поглядел на учительницу и засопел носом.

— Дима, — сказала учительница с самой ласковой интонацией, на которую была способна, — ты решил задачу, которая была задана на сегодня?

Мальчик сперва отрицательно покачал головою, но тут же, видимо спохватившись, кивнул подбородком:

— Ага. Решил, — неожиданным для его возраста баском ответил он и отвернулся, будучи не в силах вынести взгляда Лили.

— Ну, и какой же у тебя получился ответ? — с надеждою спросила Лиля. (Если бы Дима сказал правильную цифру, можно было бы, не допрашивая его дальше, сразу поставить тройку, а то — и четверку.)

Дима снова отвернулся и засопел громче.

— Ну?

Дима пыхтел уже, как маленький паровоз.

— Ну, скажи мне, Дима, сколько у тебя получилось в ответе?

Мальчик обвел глазами товарищей, что сидели к нему поближе, явно сигнализируя им «SOS». Кое-кто из ребят невнятно зашептал.

— А? — наивно переспросил Дима, наклоняя ухо в сторону своего бойкого дружка Вовки Калинниченко, сидевшего на соседней парте.

Но учительница вмешалась.

— Вова, — произнесла она сладким голосом, — зачем ты подсказываешь Диме, что в ответе там — цифра двенадцать? Дима и сам это знает. Ты знаешь, Димочка?

Дима нахмурился и двинул головою вбок, желая снова ответить отрицательно. И на сей раз гораздо скорее остановился в этом своем намерении.

— Ага! — громко заявил он, кивая сверху вниз. — Знаю.

— Ну, вот и молодец. А чего там было двенадцать? А? Ну, ответь!

Лицо Димы показало, что данный вопрос он считает личным выпадом против себя и подвохом. Он невольно переспросил:

— А?

— Я спрашиваю: чего оказалось двенадцать в этой задаче? Ты помнишь?

— Неа, — сердито выдавил из себя Дима и отвернулся столь решительно, что весь класс поглядел в ту сторону, куда ушла его голова.

— Ну, как же ты не помнишь, — искательно начала учительница. — О чем шла речь в задаче? Знаешь?

— Неа…

— Хорошо, я тебе напомню: там сказано, что у мальчика было двадцать пять яблок… Ты любишь яблоки, Дима?

Шустрый Вовка Калинниченко поднял руку кверху с поспешностью, необычной даже для него…

— Тебе что, Вова?

— Я хотел сказать, что я люблю яблоки, Лилия Ивановна! — бойко отрапортовал Вова, вскочив со скамьи, как пружинный чертик.

— И я! И я! И я! — подхватили дети.

— Тихо, ребята! Сейчас мы толкуем не о том. Сейчас я хочу узнать: помнит ли Дима Бочков задачу?..

Голоса умолкли. Но Дима не спешил с ответом. Он стоял, скрестив руки за спиной, словно ждал нападения.

— Ну, так вот, Димочка, что же сделал в задаче тот мальчик со своими яблоками?

Дима еще немного посопел и, не внимая подсказываниям, которые гудели уже со всех сторон, выговорил кратко и энергично:

— Съел.

— Как?! По-твоему, мальчик может съесть сразу двадцать пять яблок?!