Так ненавидеть нельзя

— Ну, тогда придётся сознаваться, — он притворно, как мне показалось, вздохнул. м Мы с Марго встречались в представителями охотников, главным среди которых был твой отец. И он едва ли не оторвал мне голову, когда мы объяснили ему всю ситуацию… Но согласился, что тебе будет безопаснее подальше от всего того, что в вашем стане сейчас творится. Сказал, что если будет мальчик, то Николай, а если девочка, то Светлана.

Я рассмеялась и поведала Максу:

— Так звали его родителей, моих бабушку и дедушку… Они погибли, — от воспоминаний стало грустно, но я быстро взяла себя в руки. — А как оборотни будут помогать восстанию?

— Ну, скажем так, сначала подействуем устрашающей силой, а потом один очень представительный мужчина объявит всем охотникам, что оборотни готовы к вечной дружбе народов и к совместной борьбе против диких. В знак этого твой отец и тот самый мужчина пожмут друг другу руки, и мы свалим.

Как это всё невинно звучало на словах, но как опасно могло оказаться на деле. Да и это его “мы”…

— Ты тоже будешь в этом участвовать?

— Конечно, — ответил парень таким тоном будто бы я спросила, а деревянное ли дерево. — Я очень хочу, чтобы всё у твоего отца получилось… Пусть и не очень верю в то, что всё так тихо-мирно получится. Так, мне кажется, не бывает. Толькое если среди ваших очень мало тех, кто поддерживает так называемую “верхушку” и Систему.

Я нахмурилась и ответила:

— Ну, вообще-то, так оно и есть, защищать прежний устой будут только те, кто неплохо устроился. А таких чертовски мало. Остальным надоело быть племенными лошадьми без права на выбор. Думаю, многим хочется перестать служить миру и… стать его частью. Вот оборотни же живут среди людей, чем-то занимаются, учатся, работают. И охотникам хочется тоже так жить, а не одним стадом в “свечке” торчать.

Макс кивнул, а потом сказал:

— И все-равно это не будет мирной акцией протеста. Тех, кто при власти сейчас точно не оставят в живых.

Мне пришлось с ним согласиться, потому что, как бы горько не было, но он прав. А кровопролитие обозначает опасность для отца, для мамы… для всех, кого я знаю. Тот же Илья может легко стать жертвой сопротивления перевороту, или какая-нибудь моя соседка.

Но зато мой ребёнок, наш ребёнок, точно будет в безопасности.

Через два дня должно начаться массовое выступление охотников против диктатуры верховных… И, жутко переживая по этому поводу, я осмелилась позвонить родителям со своего телефона. Сомневаюсь, что кого-то из них прослушивают, пусть это и в стиле “верхушки”, но отец не дурак и за этим следит. У меня получилось сразу же дозвониться до мамы, которую мне, похоже, всё-таки удалось довести до паники.

— Наталья! — полным именем меня мама называла только в те моменты, когда намеревалась всыпать мне по первое число. Такое в последний раз было в мои двенадцать лет и с тех пор поводов для подобного я не создавала. — Ты себе вообще воображаешь, как подло поступила с нами?

Я молчала в трубку, ожидая, что меня начнут распекать за связь с оборотнем. Всё-таки, как бы лояльны не были родители, они опасались двуликих. Предрассудки, внушенные с детства никуда не испарились из их умов… Однако, здравый смысл позволил им прийти к верным выводам и мне подобных идей не внушать. Вот такой вот парадокс.

Но, как оказалось, родительницу волновало совсем не то, о чём подумала я.

— Ты собиралась нам вообще сказать о внуке? Или, если бы не Маргарита, слиняла бы к своему мохнатому и слова бы не сказала? — из динамика послышался тяжёлый вздох.

Я сначала растерялась, но потом нашла в себе силы объяснить всё:

— Мам, не сердись, — я говорила тихо, сожалея о том, что сразу не поведала ей обо всём. Она бы поняла и помогла бы… Но сейчас всё так, как есть, и я могу только попытаться что-то изменить. — Я так испугалась. Мне сказал Игорь, что я пахну оборотнем, Максом, естественно, просто он же его не знает… Ну, а так бывает с женщинами оборотней, когда те беременны. Я сделал тест и… вот. Мне сначала за себя страшно стало, а потом ещё и за ребёнка, — я услышала, как мама хмыкнула. — Мам, ему полторы недели только, а мы его так любим уже. Или её.

Она тихо рассмеялась, а я почувствовала, как у мне становится легче дышать. Ради своего малыша я была бы готова разорвать отношения с родителями, но мне ужасно не хотелось этого делать. Так что, раз мама меня поняла, то и папе деться будет некуда. К тому же, как я поняла по рассказам Макса, отец и вовсе был рад, что я сейчас не среди охотников. Он не хотел, чтобы я участвовала в перевороте.

Я, честно говоря, тоже не горела желанием, но готова была бороться. За родителей, за себя. Но теперь появился тот, кто в моей защите нуждался больше, чем кто бы то ни был.

— Ладно, милая, я пойду, — мама тяжело вздохнула. — Берегите себя… И не называй дочь Светланой, я тебя умоляю! Пока!