Так не бывает

– Железнодорожный вокзал. Я здесь часто отираюсь. Кому багаж поднести к вагону, кому ручную кладь в такси загрузить – много за свои услуги не беру. Другой раз не брезгую и милостыню попросить. Чуть что, менты там, к примеру, или ещё что – сразу на соседнюю улицу, в подворотню, и в люк, в городской коллектор. Живу я там. Если кто кинется искать, вряд ли найдут. Под землёй не ищут. А зовут меня Юриком. Сорок семь лет мне. Бомжи обычно больше десяти лет не живут на свободе, а я живу, фотограф. Сам я с Саратовской области. Служил в Новороссийске. После армии остался работать грузчиком в порту, докером. Познакомился с будущей женой, в Москву переехал. После переезда раза три, наверное, на родине был, там у меня двоюродные братья. Имей в виду, я никого не виню, у меня ведь семья хорошая была, но все умерли. Один сын самоубийство совершил, второго убили по хулиганке. Жена не смогла пережить это, инфаркт. У меня стресс… Сразу и с квартирой обманули. Родственник жены. Он пообещал денег, мол, купишь однокомнатную квартиру, зачем тебе три комнаты. Одному. Я отдал документы. На оформление. Теперь ни документов нет, ни денег. Правда, и его уже нет в живых… – он как будто подавился крошкой, я понял, что он проговорился. Я сказал:

– Не мент я, не беспокойся. И что же произошло? Месть?

– Признаюсь, моих рук дело. Но про это забудь. Я никому об этом не говорил. Одиннадцать лет. Поэтому и скрываюсь. – Юрик, было видно, сжался в комок, изменился, так сказать, превратился в злобного карлика. Он сделал попытку внимательно посмотреть на меня. Я не увидел его глаз, и, хотя был полдень, мне сделалось жутко, решение следовать за ним сразу отпало. Но я взял себя в руки, а чувства отбросил: страх и жалость к этому человеку начали бороться во мне, странные внутренние противоречия.

Тем временем он продолжил:

– А в моей квартире кто-то другой живёт. Пусть. Он-то откуда мог знать, что меня обманывают. Верить людям себя не уважать. Вот и я не верю уже. Рассчитывать приходится только на себя, на свои силы, а они не вечны, растрачиваются постепенно.

И снова я засомневался. Странный он человек. Хотя и бомж. Сострадания к нему мало. С моей стороны. А надо? Может, он врёт, цену набивает. Хотя мы с ним уже договорились.

– Пьёшь?

– А как же без этого. Зимой холодно. Не выпьешь – замёрзнешь. Выпивка в какой-то мере помогает. – Он струсил крошки с губ, достал сигарету, закурил. – Вот я смотрю, люди сейчас в церковь деньги несут. Откупаются. Я считаю, от грехов своих. Если бы у меня были деньги, я бы не стал откупаться. Всё же сие было. А счастья – его нет ни у кого! Я сейчас держусь за хорошие воспоминания, и виню себя, что сыновей вовремя за руку не остановил – корю себя.

Юрик осмотрелся по сторонам, сказал:

– Я пошёл.

Выждав три минуты, я двинулся следом за ним.

Он не быстро шёл, раскачиваясь из стороны в сторону. Иногда оглядывался – искал, видимо, меня взглядом, не потерялся? Я следовал за ним, фотоаппарат навскидку, делал снимки.

Вот он перевернул мусорную урну – позирует, свои кровные бабки отрабатывает. Не сомневаюсь, это безобразие засекла видеокамера. Могут появиться менты. Но я доверял Юрику, он знал, что делает.

Заходит внутрь вокзала. Я – бегом за ним. Вон он! Отлично! Главное, не потерять из виду. Иначе всё накроется медной посудой.

Вижу, что и он следит за мной боковым зрением. И еле уловимым движением руки приглашает следовать за ним.

Каждую минуту объявления о прибытии и отбытии поездов. Громко. Чтобы все слышали.

Юрик останавливается возле странного субъекта, такого же бедолаги, видно по одежде, как и он сам. Разговаривают. Через какое-то мгновение, вижу, Юрик даёт ему мелочь. Наверное, попросил, чтобы купить выпить. Не для еды, однозначно. В прошлые годы, помнится, приходилось наблюдать такую сцену. Аккуратные улыбающиеся женщины из местного отделения «спасение», одетые в строгую униформу, развозили на специальных тележках питание для бомжей. Бомжи кривились – лучше бы им подвезли пива, а ещё лучше – водки, но питание брали с некоторой снисходительностью: что ж добру пропадать.

Они разошлись. Смотрю, два милиционера направились к Юрику. Он тоже их видит, ускоряется. Я не отстаю, всё фотографирую. Милиция меня пока не замечает, и это хорошо.

Выходим с вокзала. Юрик петляет между автомобилей такси. Милиционерам он не понравился – точно. Всё из-за мусорной урны. Хм, решили, наверное, бомбу подложил он. Что ж, работа у них такая. Гадкая.

Он скрывается в подворотне. Милиция остановилась. Я – нет. Сворачиваю за угол – где Юрик, не вижу?

Обманул, однако. Нет, не думаю, чтобы он отказался от пяти тысяч рублей, видимо, у него свой план действий, не зря же обещал показать больше, чем весь этот цирк на вокзале. Так и есть. Прямо у моих ног открылся канализационный люк, голова Юрика вынырнула из отверстия, махнула кипа седых волос, мол, лезь сюда, за мной. Я огляделся и, не сразу, спустился вниз.

Это был другой мир – мрачный и загадочный, в котором не было света и ветра, лишь холодные скользкие бетонные стены окружали меня. И страшная вонь.