ТАК НЕ БЫВАЕТ

Что-то сверкнуло в глубине его глаз. Какие ещё сюрпризы таит в себе эта молчаливая и замкнутая девушка? Все последние месяцы, когда он с удивлением вдруг обнаружил, что его влечёт к ней, влечёт отчаянно и неумолимо, Славик пытался понять, что же у неё на уме. Но она была как моллюск, который лежит на дне, крепко сомкнув створки вокруг драгоценной жемчужины. Она всегда оставалась в стороне, в массовке. Но и в этой массовке, в кордебалете одинаковых школьных платьев, она была одна – словно приезжая, которая, проходя мимо, случайно оказалась в этой толпе…

– Я тебя люблю, – сказал он, хотя в этом уже не было необходимости.

Саша вошла в дом, осторожно ступая и почти не дыша, чтобы ненароком не разбить своё хрупкое хрустальное счастье, нежный звон которого теперь непрерывно стоял в её голове, что бы она ни делала…

Поговорить с матерью она решилась пару дней спустя, когда та, как ей показалось, была в хорошем настроении. Но так как полагаться на материно настроение особо не стоило, то накануне Саша рассказала обо всём бабушке, чтобы заручиться её поддержкой.

– Бабуль, – начала она, когда они были уже в постели. Мать в своей комнате смотрела любимый сериал.

Вера Сергеевна листала журнал и отозвалась, не отрываясь:

– Ммм?

– Я не хочу поступать медицинский.

Бабушка медленно опустила журнал на одеяло и вздохнула.

– Я знаю, милая.

– Откуда?!

– Я старая, но не слепая.

– Но…почему ты молчала?

Вера Сергеевна хмыкнула.

– А что ты хотела? Есть вещи, которые каждый должен делать сам. Твоя жизнь – тебе и решать.

– И тебе было всё равно, что я выберу нелюбимую профессию?

– Нет. Не всё равно. Меня это огорчало. Но если бы я вмешалась, то это было бы опять же не твоё решение – опять кто-то другой выбрал бы за тебя!

Саша помолчала, обдумывая. Наконец, решившись, сказала:

– Я хочу поступать в институт культуры. В Санкт-Петербурге. – Она ждала бабушкиного ответа, но так как его не последовало, добавила: – Я не знаю, как сказать об этом маме.

– Но сказать придётся, – Вера Сергеевна нашла Сашину руку, похолодевшую от волнения и тревоги, и слегка сжала своей тёплой мягкой ладонью. – Если ты решишься, я тебя поддержу… Это будет правильно.

Они принялись обсуждать, какие туда надо сдавать экзамены и как у Саши обстоят дела с этими предметами. На её столе давно лежал справочник высших учебных заведений, и если бы кто-нибудь из домашних полюбопытствовал, то обнаружил бы загнутый уголок странички, на которой содержались сведения об институте культуры: она так часто туда заглядывала, что знала её наизусть.

Наконец Вера Сергеевна сказала: пора спать, и они погасили свет, но, взволнованные этим разговором, обе долго не могли заснуть. Каждая на своей половине кровати думала о своём. Было слышно, как в соседней комнате кипят страсти бразильского сериала в пересыпку с рекламой; как мать на рекламе пошла на кухню и звенит посудой – заваривает чай…

Вера Сергеевна вдруг спросила:

– Это из-за Славика?

Саша вздрогнула под своим одеялом. Радуясь, что в темноте не видно, как она краснеет, спросила испуганно:

– Что из-за Славика?

– Из-за него ты собираешься в Петербург?.. Ладно, можешь не отвечать…

– Не только из-за него, – решилась наконец Саша, привычно удивляясь бабушкиной прозорливости. Что ещё ей известно? – Но и из-за него тоже.

– Значит, он тоже едет в Ленинград, – констатировала Вера Сергеевна, именуя этот город так, как привыкла называть всю свою жизнь: чтобы произнести Петербург, а уж тем более Санкт, ей требовалось сделать над собой усилие.

– Да. На исторический.

– Ладно, – ответила она, помолчав, – Спи. Утро вечера мудренее.

На следующий день была суббота, Елена Степановна выспалась, и когда Саша вернулась из школы, то ещё с порога услышала её по-молодому звонкий голос: та болтала по телефону. Бабушка выглянула с кухни и многозначительно повела глазами в сторону матери: пора! Саша кивнула и отправилась переодеваться. Когда она вымыла руки и села за стол, Вера Сергеевна заглянула в комнату.

– Леночка, обедать!

– Уже иду, – отозвалась мать и стала сворачивать разговор.

Она весело ворковала за обедом, пересказывая только что услышанные новости, а Саша тем временем набиралась храбрости. Когда мать собрала со стола тарелки и поставила их в мойку, Саша набрала побольше воздуха и…

– Мама. Я собираюсь поступать в институт культуры…

Елена Степановна медленно опустилась на стул, насмешливо глядя на дочь.

– Ку-да?! Что это пришло тебе в голову, Сашка?

– Я не хочу быть врачом.

– Но с чего… Ты же весь год готовилась в медицинский!

– Да. Но только потому, что так хочешь ты. А я не хочу.

Елена Степановна удивлённо подняла брови.

– «Хочу – не хочу»… Да что на тебя нашло?! Бред какой-то.

– Это не бред.

– Ну и кем ты хочешь быть? После этого твоего… как его…института культуры?

– Искусствоведом.

– Ба-тюш-ки! – мать всплеснула руками и уронила их ладонями на колени. – Искусствоведом! Да покажи мне хоть одного искусствоведа! Кто они? Где работают? В каких-нибудь плесневелых архивах? В музеях? На что они живут? Да это же как… – её глаза заметались в поисках подходящего сравнения, – как церковные мыши!