Так навсегда!

Если от феноменологического подхода перейти к строгому количественному описанию, то выяснилось следующее. Примерно трое из пяти (из той «базисной группы», кто нашел в себе душевные силы заявить, так сказать, во весь голос) отдали безоговорочное предпочтение Великому и Могучему (ну, то есть «Спартаку», если кто еще не понял). Характерно, что в целом эта пропорция сохранялась и в дальнейшем, на других «выборках». С оставшимися же двумя дело обстояло любопытнее. Эти двое расписывались в своей нежной любви к центральному спортивному клубу армии — но только лишь по системе «осень — весна». С наступлением же тепла и окончанием хоккейного сезона эти странные люди впадали то ли в спячку, то ли в линьку, это науке неизвестно, как и то, где и под покровом чего пережидали холодное время года поклонники «Динамо» (Киев)… Но факт остается фактом: встретить летом болельщика цска или зимой — киевского «Динамо» было практически нереально!

Нет, в чем-то, конечно, такое поведение можно объяснить и понять: все-таки болеть за чемпиона по схеме «по футболу я за… а в хоккее…» — куда приятнее. А мы, «Спартак», вечно вторые… нет, «Спартак» — чемпион, это однозначно! Но, по сути, при нас — пять раз подряд в «призерах» по шайбе, семь лет — в футболе… Целая жизнь, даже больше! И мы благородно можем объяснить и понять… но принять — никогда!!!

И еще один школьник, уже упомянутый Алексей Воробьев, по примеру отца поддерживает московское «Динамо»… тут даже и не знаешь, что сказать. Вообще, безумные выходки замечались за Алексеем и ранее. Так, к примеру, однажды он после школы обмочил колготки, хотя тут ничего экстраординарного нет: ну, заигрались, забегались, а ему идти до дома дальше всех. Экстраординарным было решение зайти в гости к одному из друзей и в ванной намочить колготки полностью, дабы изначально уделанный участок уже ничем не выделялся на фоне остальной материи. А другой раз Алексей, перед тем как отправиться на прогулку, деловито спустил в унитаз оставленный ему матерью обед из трех блюд, включая гарнир и компот. «Есть я не хочу, а мать расстраивать — тоже…» — так прокомментировал он свои действия. В принципе, мне кажется, оба этих поступка — суть квинтэссенция и сублимация «динамовского духа», если таковой, конечно, существует (в чем я лично сомневаюсь). И мы, когда не бьем Алексея всем скопом, спартаковцы и армейцы заодно, или по очереди — очень уважаем его… хотя бы за готовность сольно переть против течения…

Да-а… Какой простор, какой размах — здорово! Как поется в песне — «Мы запомним суровую осень…» Отныне — шутки в сторону.

«А ты за кого болеешь, пацан?!»

Алеша Шакурнов

Алеша Шакурнов — милый, добродушный увалень с седьмого этажа. Мы не то чтобы дружим… в некотором смысле мы должны дружить — в классе из нашего дома мы с ним одни. Наш дом кооперативный, публика интеллигентная, в чем-то даже сравнительно «зажиточная». Проживает даже второй пилот международных рейсов со смешной фамилией Вещеватых. И в семье — один ребенок, максимум двое... Вот в соседнем, пятом, где нравы попроще, — вот там да! Там каждый, если не справляется собственными силами — всегда готов пригрозить явлением народу старшего брата. Вон, у Василия Нешишкина из «Б» — их аж трое! И все уже с утра — на посту у вино-водочного отдела на Шоссе. Включая отца, разумеется. И хотя мать и сомневается, кому именно из братьев Нешишкиных он конкретно отец, но все равно — династия! Трудовая! А мы — одни… но — из одного дома, даже из одного подъезда. И мы часто вместе идем домой после школы. Ведь друг — это именно тот, с кем ты идешь до конца…

Еще я иногда помогаю Алеше делать уроки. Хотя я многим помогаю. Соображает Алеша, сказать по совести, туговато, и помогать ему непросто, но я все равно люблю к нему спускаться. У него на шкафу стоит пластмассовый «Броненосец “Потемкин”», он сам его склеил. Клеить такие модели я обожаю, особенно первый, самый сладостный этап, когда откупориваешь баночку с клеем (ну еще бы: он на ацетоне! — Прим. ред.), но так ровно и чисто у меня не получается никогда. Поэтому пока разминаюсь на эсминцах и тральщиках, а тут — целый броненосец, почти как настоящий! 305 миллиметров главного калибра, носовой и кормовой, и обе огромные башни крутятся, а у меня — вечно прилипают, и совсем не тот эффект. Ведь может же человек! И я завороженно кручу их снова и снова.

Для футбола Шакурнов не годится — слишком неповоротливый. «Жиртрест». Да он и не любит его. И ни за кого не болеет. Но вот в хоккей — вполне возможно.