Так и было

И другое не радовало: после неудачного побега конвойные наверняка введут новые строгости, во всяком случае, глазеть лучше станут. Большим остолопом надо быть, чтобы бежать в такое время, а кончится срок, не придет смена, его и совсем на особую заметочку возьмут, чего доброго, мишень на спину заставят пришить, и тогда до весны придется загибаться в этом чертовом лагере.

Эти опасения подтвердились: на утреннем построении старший немец пригрозил, что конвоиры будут без предупреждения стрелять в тех, кто «любить бегаль» и «плохо работаль», Одноглазому объявил благодарность и вручил какой-то подарок.

Завтрак был коротким. Глотнули теплого, отдающего ржавчиной кипятку, получили пайки и пошли на дорогу. Работали вяло. Охранники зверели на глазах, то и дело пускали в ход палки и приклады. Взаимная ненависть держалась весь день. Перед концом работы конвойные то ли устали от чрезмерного усердия, то ли поняли, что русских сегодня не перебороть, и разрешили развести костер. Все сгрудились около него, стараясь занять место поближе к огоньку. Образовался круг. Охранники оказались в центре. Гришка опоздал занять «тепленькое местечко», покрутился вокруг да около, и его будто кто в бок толкнул - твоя минута, не упусти!

Забухало в груди сердце, перехватило дыхание. Делая вид, что расстегивает ремень и отходит по нужде, пошел от костра. Присел в кустиках, убедился, что все спокойно, и, сдерживая ноги, пошел дальше. Надеялся, что у костра просидят долго, но там что-то случилось, стали расходиться по местам.

Напарник стоял с двуручной пилой и крутил шеей. К нему подбежал Одноглазый, стал что-то спрашивать. Парень развел руками. Немец ударил его прикладом, выстрелил вверх. Пока не поздно, надо было возвращаться, но он ушел далеко, Одноглазый догадается зачем, и если не пристрелит, то забьет насмерть. Ну уж - нет! Что-то взорвалось в парне, наполнило тело силой, и он, не чувствуя под собой ног, понесся от Одноглазого и от его винтовки.

Беглеца увидели. Закричали. Почти одновременно раздалось несколько выстрелов.

Одноглазый гнался первым, но он останавливался, чтобы вернее прицелиться, - Гришка за это время отрывался от него. Он был легче немца, меньше проваливался в снег. И бежал быстрее. Он спасал свою жизнь. Одноглазый всего-навсего нес службу.

Выстрелы стали раздаваться все реже и наконец смолкли. Он не остановился, перед деревней Ночково свернул к Холынье, рекой двинулся к Полисти, удивляясь, что без передышки пробежал столько, ни разу у него не сбилось дыхание и что не подстрелил его Одноглазый. Но это, поди, потому, что бежал не прямо, как псковский парень, а петляя, бросаясь из стороны в сторону.

Домой сразу идти не решился. В стоге сена дождался темноты и, крадучись, стараясь, чтоб не скрипнул под ногами снег, пошел к себе. Радостно заржал Мальчик. Узнал! Это было до того неожиданно, что свернул к коню. В распахнутую дверь высунулась голова Мальчика, и Гришке показалось, что конь улыбается, обнажив длинные верхние зубы.

К своим зашел с ощущением сознания своей живучести и необыкновенного везения:

- Здравствуйте, вот и я!

Все ахнули, заулыбались.

- Глиша плишел! Глиша! - закричала Люся и бросилась на руки.

Он подхватил ее, закружил и сразу забыл о всех своих невзгодах, но мать - умеют же взрослые портить настроение в самую неподходящую минуту, - разглядев грязную, по пояс в сосульках одежду сына, ахнула:

- Неужто сбежал? Сбежал, паршивец! А о том не подумал, что тебя завтра же и отыщут? Ох, горе ты мое луковое, что наделал-то опять?

От этого ушата холодной воды Гришка съежился и растерянно пробормотал:

- Не бойся, мама, я у вас жить не стану.

Мать посмотрела на него, как на маленького и неразумного:

- Вот тебе и на! А где же? Не лето на дворе, в лесу не спрячешься.

- Землянок пустых много, в какой-нибудь схоронюсь.

- Смотри, как бы тебя немцы не схоронили.

Мать кричала, ругалась, но радости скрыть не могла. Бранясь, успела обдумать, что делать и как спасти непутевого сына от новой беды: девчонок предупредила, чтоб о появлении Гришки рта не раскрывали, ему приказала носа за дверь не высовывать, задула горевшую лучинку и ушла.

Вернулась скоро, собрала чистое белье, вытолкнула сына на улицу, там рассказала, что делать дальше.

- Нашла тебе баньку с горячей водой. Вымоешься и пойдешь к Варуше и Тимофею. Прискачут за тобой, так пошлю Настю предупредить. Убежишь в лес.

На другой день охранники в деревне не появились. На следующий - тоже. Гришка выждал еще день, а вечером, притаившись в огороде - староста жил недалеко от дяди Тимофея и его жены Варуши, - выждал, когда Кокорин возвращался домой, и шагнул навстречу.

- Вернулся? - удивился тот.

- Сбежал, как приказывали, - напомнил Гришка Кокорину о последнем разговоре и рассказал, как все ловко у него получилось.