Так говорил Каганович

— Видимо, у меня был его сын-троцкист, — продолжает Каганович. — Книжку будет об отце писать и прочее. Ну, я ему отказал и не принял его. Хорошо и сделал, что не принял. Потому что он потом наврал нагло — он, сын Микояна и Рой Медведев, о Семнадцатом съезде партии. Один пишет, будто бы я по поручению президиума съезда, другой пишет — как председатель комиссии по руководству съездом будто бы вмешался в работу комиссии по подсчету голосов и организовал уничтожение всех голосов, которые были против Сталина.

Ну, это такая ложь, такая дрейфусиада, такая выдумка, что представить себе трудно! Во-первых, это малограмотно. Президиум съезда никогда не мог поручать кому-либо вмешиваться в подсчетную комиссию. Председатель счетной комиссии был Затонский, и я к ним никакого отношения не имел.

Дрейфусиада!

Нашли где-то какого-то свидетеля, который просидел 30 лет, и они с Шатуновской болтают… Чушь! Самая чушь! Дрейфусиада! Выдумано от начала до конца. И этот Антонов-Овсеенко тоже самое.

— Надо записать, надо опровергнуть, Лазарь Моисеевич, давайте, я запишу на пленку.

— Я согласен, — говорит Каганович.

Я поставил перед ним микрофон.

Чувствуется, что вопрос не был неожиданным. Много домыслов стало ходить на эту тему.

И тут я увидел прежнего Кагановича, имя которого было на слуху все мое детство до 1957 года, до так называемой «антипартийной группы Маленкова, Кагановича, Молотова». Мне уже было 16 лет, и я написал по этому поводу стихотворение «Мы не верим!», где были такие строчки:

Пронесли вы молодость, как знамя…
Кто работал вместе с Ильичом,
Заложил в семнадцатом фундамент,
тот оплеван в пятьдесят седьмом.

Пожалуй, это было первое мое стихотворение, не совпадавшее с официальной точкой зрения, и я переписал его на папиросной бумаге… По-детски, но искренне.

А сейчас, слушая ответ на свой вопрос, я вспомнил то, что мне говорил Молотов: как восхищался Серго Орджоникидзе ораторским мастерством Кагановича. Лазарь Моисеевич сразу преобразился, в нем вспыхнул прежний молодой полемист, он начал говорить твердо, четко, зычно, как будто перед ним сидел не один человек, а внимала огромная аудитория.

Сталин или Киров?

— В период Семнадцатого съезда партии был большой подъем — победа в Первой пятилетке. Поэтому наш замечательный народ назвал этот съезд Съездом Победителей. Съезд горячо приветствовал доклад товарища Сталина, доклад товарища Молотова и, не будет большой нескромностью, если я скажу, — мой доклад по организационным вопросам.

Нынешние критики стараются всячески опорочить Семнадцатый съезд. Они изобрели фальшивую выдумку, будто на съезде триста делегатов проголосовали против Сталина. Эта клевета нужна для того, чтобы показать, что Сталин потом будто бы мстил за это. Чтобы доказать эту фальшь, они пустили в ход другую выдумку, будто бы Каганович по поручению президиума съезда вмешался в работу счетной комиссии и организовал искажение голосов, поданных против Сталина.

Об этом пишет сын Микояна Серго, об этом зло пишет сын Антонова-Овсеенко, об этом пишет доктор исторических наук Рой Медведев и целый рой других «пчел», которые меды не дают, потому что собирают не мед, а всякую клеветническую дрянь.

«Мьёд», «дрань» — сочно, по-южному произносит Каганович…

— То, что они пишут, малограмотно, потому что каждый грамотный человек знает, что никогда президиум съезда не мог поручить никому из своих членов быть связанным со счетной комиссией. Счетная комиссия всегда была независима на съездах, и никто из членов Политбюро и членов президиума съезда не мог вмешаться в ее работу.

Нынешние критики, видимо, не сговорились между собой, потому что Рой Медведев придумал еще и другой вариант. Он пишет, что уже не президиум поручил Кагановичу, а что Каганович как руководитель комиссии по организации работы съезда связался со счетной комиссией и организовал уничтожение голосов, поданных против Сталина.

То же самое пишет сын Антонова-Овсеенко.

На деле Каганович был занят не только работой съезда, как член его президиума, но и особенно перегружен собственным докладом, большим, серьезным докладом по организационным вопросам партийного и советского строительства. Между прочим, символична резолюция по этому докладу, который начинается словом «перестройка». Это был 1934 год. Таким образом, те, кто сейчас считают, что «перестройка» — новое слово, сказанное в 1985 году, не правы, потому что это слово употребляли и Ленин, и Сталин, и все мы, их верные ученики. Никакой связи, конечно, Каганович не имел и не мог иметь со счетной комиссией — все это выдумка, клевета, все это дрейфусиада, специально придуманная руководителями клеветнической компании, которая сейчас ведется только для того, чтобы доказать злые качества Сталина и его соратников.

— Вы не помните, сколько голосов было подано против Сталина?