Так держать, подруга!

— А ваши близкие так не считают, — не согласилась с ней Алла Владленовна. — Да не волнуйтесь вы так, коллега. Надежда очень переживает за вас, она бы не обратилась ко мне по пустякам. Вы и сами чувствуете, что что-то не так. Вы пережили стресс, больший стресс. Мы охотно помогаем другим людям, а на себя часто машем рукой…

— Ты смотри! — перебила ее Тася. — А я-то думала, какая приятная женщина! Подруга моей подруги! Обманули!

— А я что, не приятная женщина? — криво улыбнулась Алла Владленовна.

— Вы слушали про мою жизнь, про то, что у меня произошло, как врач, а я-то думала — как сочувствующая женщина! Коллега, а вам известно, что вы даже под статью попадаете? Любое психологическое воздействие, любой психотерапевтический анализ поведения человека может быть только с его согласия. А вы занималась изучением моей психики, не взяв с меня подписи!

— Тася, прекрати! Это — моя идея и моя вина! — заступилась за психотерапевта Надежда. — Аллу Владленовну мне рекомендовали как очень тонко чувствующего и интеллигентного человека. Как раз для таких случаев, как твой, — когда человек в здравом уме считает, что с ним все хорошо и никогда не обратится за помощью. Для этого и существует «Тактическая психотерапия»…

— Как-как? — прервала ее Тася.

— Так фирма называется, где я работаю. Позвольте, я поясню, — поджала тонкие губы Алла Владленовна. — У нас в стране всегда что-то было не так с психиатрической помощью.

— Да что вы говорите? — забеспокоилась Тася.

Алла Владленовна не обратила на это внимание и продолжила:

— Во-первых, фактически сто процентов людей уверены, что если человек обращается к психотерапевту, то он ненормальный. А связи-то нет! Многие психические расстройства, поддающиеся коррекции, не делают человека недееспособным.

— Вы мне еще лекцию прочтите! — фыркнула Тася.

Но Алла Владленовна упорно ее не замечала, видимо, понимая ее «болезненное состояние».

— Во-вторых, психические расстройства тем и отличаются от других болезней, что человек их не замечает. Если болит сердце, он идет к врачу-кардиологу, сломал ногу — идет в травмпункт… то есть едет на «скорой». А вот если с психикой что-то не так — сидит дома.

— И что же у меня с психикой? — поинтересовалась Таисия.

— Вас интересует диагноз, коллега? — уточнила Алла Владленовна.

— Именно так, коллега, — ответила Тася, у которой внутри все кипело.

— Тревожно-депрессивный синдром, — ответила Алла Владленовна.

— Твою ж дивизию! — всплеснула руками Тася. — Вот я и докатилась до депрессии.

— Да, я знаю, депрессия очень привлекательное слово для простого обывателя и очень страшное для нас, врачей-психотерапевтов. Потому что если лечение будет не эффективным, то конечным результатом этого диагноза являются полная апатия, абсолютное нежелание жить дальше, потому что это не приносит никакой радости, и как следствие — самоубийство, — развела руками Алла Владленовна под нервный вздох Надежды.

— Думаю, до этого еще далеко. Вы ошибаетесь, коллега! — сказала Тася.

— Зовите меня просто Алла, — предложила Алла Владленовна. — И вообще, давайте перейдем на «ты».

— Я думала, мы общаемся на равных, а оказывается, я была подопытным кроликом, причем без моего согласия, — возразила Таисия. — Или это концепция вашей «шарашки»?

— Ненавязчивая психиатрическая помощь — это наш конек!

— О, да! И все, видимо, рады! — засмеялась Тася, больше всего злясь не на эту импозантную даму, а на свою подругу.

— Не буду лукавить. Не все. Но такая острая, негативная реакция — это тоже признак того, что ты нуждаешься в помощи. Ты же сама все понимаешь! В нашей стране раньше за любое инакомыслие, за нетрадиционную сексуальную ориентацию заключали в закрытые психиатрические лечебницы и там вводили в невменяемое состояние.

— Слава богу, сейчас не те времена! — отрезала Таисия.

— Алла, что ты такое говоришь? Не ругай ее! — вступилась Надежда, но осеклась под строгим взглядом подруги, который красноречиво говорил: «раньше надо было думать».

— Сейчас другое время, но не лучше, — вздохнула Алла Владленовна. — У нас из крайности в крайность. Теперь действует такое законодательство, что без согласия пациента его нельзя ни осматривать, ни госпитализировать, как ты совершенно верно подметила. Только кому от этого стало хорошо? Какое согласие даст человек, находящийся в депрессии? Он только и может сказать, чтобы от него все отстали и оставили в покое. Разве какой-нибудь психопат согласится на то, чтобы лечиться, и даже признать, что он болен? И тогда начинаются проблемы у окружающих их людей. А сделать они ничего не могут, если только заболевший не будет представлять реальную угрозу жизни для себя или других людей. Но это еще надо доказать. То есть он сначала должен кого-то прирезать в припадке или вскрыть себе вены.