Так далеко, так близко...

– Я хорошо понимаю ее интерес к Африке, – сказала госпожа Трент. – Мы с Себастьяном провели медовый месяц в Кении, и я полюбила эту страну. Я часто бывала с ним и в других местах Африки, по делам благотворительного фонда, и она неизменно привлекала меня. Ваша дочь испытывает такие же чувства?

– Да, думаю, это так. У дяди моего мужа были деловые интересы в Экваториальной Африке – в те годы эта страна называлась Французским Конго. Ариэль любила слушать его рассказы, когда он приходил к нам. В 1973 году ей было двенадцать лет и он пригласил нас всех во Французское Конго. Мы приехали в Браззавиль и проехали по всей Африке. Она полюбила красоту этого континента, его таинственность, вневременность.

Госпожа Трент кивнула и заметила:

– Значит, вашей дочери около тридцати трех лет.

– Да, в конце августа будет тридцать четыре.

– Надеюсь, вы не будете возражать, графиня, если я спрошу, была ли доктор де Гренай замужем?

– Нет, не была. Она полностью погружена в свою работу. Как-то она сказала, что столько времени сидит, согнувшись над своим микроскопом, что ей некогда разогнуться и поискать себе мужчину.

Вивьен улыбнулась.

– Вот бы мне с ней встретиться…

– Я уже сказала, что это невозможно, – коротко оборвала я ее, причем мой голос прозвучал немного резче, чем хотелось бы. – Ее лаборатория изолирована по соображениям безопасности. Сейчас она занята совершенно особым проектом. Она и ее группа работает по много часов, работа сама по себе очень трудна и вредна во всех отношениях. Например, они носят специальную одежду. Костюмы для биологов…

– Вроде тех, что носят космонавты?

– Да, что-то вроде этого. Плюс шлемы с окошечком, особая обувь и несколько пар перчаток. Вы можете представить, как тяжело работать в такой обстановке – напряженность, сама опасность исследований, сложнейшая защитная одежда.

– Представляю, – сказала Вивьен Трент. Мы помолчали. Она размышляла, откинувшись на спинку дивана. – Такие врачи, как ваша дочь, – просто герои, графиня! Это совершенно самоотверженные люди, – сказал она наконец. – Вы по праву можете гордиться ею и ее вкладом в науку. Ведь в конечном счете ваша дочь пытается сохранить безопасность в мире, в котором мы живем.

– Благодарю вас, мадам Трент, это очень любезно с вашей стороны. Да, правда, я горжусь Ариэль. Очень горжусь. Но я пребываю в постоянной тревоге за нее, – закончила я.

– Я понимаю. А знакомство вашей дочери с Себастьяном как-нибудь связано с ее работой? Мне кажется, это должно быть так.

– Вы правы. Она разыскала его. Поехала, чтобы поговорить с ним. Она хотела, чтобы его фонд финансировал этот специальный проект, в котором заняты она и ее друзья в Заире.

– И он согласился?

– Конечно. А разве могло быть иначе?

Она рассмеялась.

– Конечно, нет! Он был неизменно щедр, особенно, если речь шла о медицинских исследованиях.

– Насколько я знаю его… слышала о нем, это был очень хороший человек. – Сказав это я заметила, что взгляд Вивьен Трент устремлен на стол, стоящий на другом конце комнаты. И я воскликнула:

– А, я вижу, вас интересуют фотографии моей семьи! Это мой муж Эдуард, сын Шарль и Ариэль – та молодая женщина, которая рядом с ними.

– Она очень хороша собой, – сказала Вивьен Трент, – Можно мне посмотреть поближе, графиня?

– Пожалуйста.

Она подошла к столу. Я смотрела, как она изучает фото Ариэль, прекрасно понимая ее интерес к моей дочери. Потом она стала рассматривать фотографию моего мужа и сына, и именно в этот момент я почувствовала внезапную острую боль, такую сильную, что закрыла глаза и задержала дыхание, чтобы не вскрикнуть. Болей у меня не было уже несколько недель, и я не ждала, что они вернутся.

– Графиня, графиня, вам нехорошо? – говорила Вивьен Трент.

Открыв глаза, я увидела, что она стоит рядом с моим креслом.

Глотнув воздуха, я сказала:

– Да, очень резкая боль, мадам Трент.

– Могу я помочь вам? может быть, вам что-нибудь дать? – спросила она, наклонившись ко мне с озабоченным видом. – Вы нездоровы? Нужно какое-нибудь лекарство?

ее участие меня тронуло. Я коснулась ее руки.

– Все будет в порядке, благодарю вас. Но разговор придется закончить.

– Да, конечно, я понимаю. Вы были так добры, потратив на меня столько времени, графиня. Я, кажется, злоупотребила вашим гостеприимством. Когда мы договарились по телефону, вы предупредили, что у вас есть только час, а мы проговорили гораздо дольше.

– Я рада познакомиться с вами, – отозвалась я. Я чувствовала слабость. Вдруг боль повторилась, и я вздрогнула.

Вивьен Трент не могла не заметить этого. Она воскликнула:

– Ах, графиня, вы же больны! Я позову вашего лакея. Можно?

Я кивнула. Потом с трудом выговорила:

– Там, у консоли, звонок. Нажмите на кнопку, и Юбер сразу же придет.

Она так и сделала, потом, повернулась ко мне, склонилась надо мной:

– Не могу ли я чем-то помочь вам?

– Боюсь, что это невозможно, мадам Трент. Видите ли, у меня рак. Я умираю.

30

Глупо со стороны старухи поддаться очарованию молодой женщины. Обеим будет худо.