Так бывает (СИ)

Все это сейчас проносилось, воспоминаниями в голове, а в теле и в душе отзывалось такой жгучей тупой болью, что снова слезы потекли по щекам, хоть там было и не разобрать где просто вода, а где соленая влага ее глаз.

Грустно было сознавать, что все эти завтраки, прогулки, улыбки, прикосновения ушли безвозвратно.

Дима ушел теперь уже навсегда, а жить почему-то продолжалась, небо с небес не рухнуло, но, отдачей приложило хорошенько.

Заслужила.

Она все это время позиционировала себя как умную, самостоятельную женщину, умеющую нести ответственность за свои действия и ошибки, а оказалось, на самом деле, что она сбежала от проблем, от мужа, от его осуждения, от себя самой, в конце концов.

На деле, она сама стала жертвой. Жертвой, которую все должны жалеть, сочувствовать, понимать и прощать. Но, самой, даже в голову не пришло, что ей никто и ничего не должен. Она сама себе должна нормальную жизнь. Кириллу должна нормальную счастливую жизнь, потому что он считает ее... своей мамой!

Эти слова в сознании бились, как вот шайба в аэрохоккее бьется о створки, со звуком таким противным. Вот и у нее то же самое. Слово «мама» билось в голове, отдаваясь гулким эхом во всем теле, отдаваясь дрожью в руках и благодарными молитвами за то, что еще может хоть что-то исправить.

Потому что, оказывается, у нее есть сын, и не просто сын, а он сам считает ее мамой. Считает ее достойной такого звания, и он в ней нуждается сейчас больше всего на свете.

И именно поэтому она сейчас закончит киснуть под водой, выйдет из ванной и позволит воде смыть в глубины канализации все то прошлое, что столько лет не давало жить, все те совершенные ею ошибки, что мешали сейчас. Пусть вода уносит к черту на кулички все-все,-у нее, как только за ней закроется дверь ванной, начинается новая жизнь!

Она не собиралась больше убегать от проблем, она собиралась их решать. И, в первую очередь, переодевшись после душа, вышла к своим мужчинам.

Саныч был очень угрюм, выглядел постаревшим, что в очередной раз резануло ей по нервам, да так, что сердце дернулось.

Олег просто сидел за столом и пил горькую, ни на кого внимания не обращая, но стоило ей зайти в кухню, как он оторвался от созерцания столешницы бара и так глянул... обеспокоенно и в то же время очень разочарованно, казалось он готов с досады сплюнуть и три раза о дерево постучать. А Кирилл...

Кирилл по-прежнему смотрел глазами побитого щенка, выброшенного на мусорку, за ненадобностью еще одной скотины в доме,- и это было хуже всего. Этого она не выдержала. Потяжелело в груди, узел еще туже затянулся, сдавливая горло кольцом, мешая произнести так необходимые сейчас слова.

Но, сказать что-то так и не получалось, она просто стояла и смотрела на Кирилла, и взглядом пыталась выразить как ей жаль, что не поняла ничего раньше.

Он сам смотрел ей прямо в глаза, ждал, что она скажет, что сделает.

И ничего другого, кроме как броситься к нему и обнять, что есть силы, Таня не придумала. Стиснула его как сумела, прижала к себе, и тихим, срывающимся голосом шептала:

- Прости меня! Прости! Я у тебя глупая такая, очень глупая. Ты только меня прости, - отстранилась и заглянула в ошарашенные глаза, - Прости! Ты мне очень дорог, очень! И я тебя не брошу никогда, а если что опять не так... ты скажи, ладно?! Просто скажи?!

- Ма... Тань, - он прокашлялся, - Все хорошо, правда, хорошо. Ты нас всех очень испугала. Меня очень испугала.

- Больше не буду, не буду! - замотала головой и снова прижала его к себе, сил не было смотреть в глаза. Кирилл тоже в ответ стиснул ее, прижал к себе так, что косточки затрещали, но обоим было все равно.

- Мне очень хочется сказать «мама», но, если ты против... - начал он робко.

- Если ты хочешь, я не против! - ладонями обняла его лицо и заставила снова заглянуть в глаза, - Если ты считаешь, что я достойна быть матерью такого потрясающего сына, как ты, то я буду полной дурой, если откажусь. Только пойми правильно, пожалуйста то, что я тебе расскажу и после, если ты все еще будешь этого хотеть, я не буду против.

Саныч прислушивался к нашему разговору, но лишь кивнул, показывая, что тоже хочет услышать, а Олег,- вот если бы все было не так грустно она бы рассмеялась, видя, как друг застыл с занесенной рюмкой и приоткрытом ртом. Точнее, они бы все ржали как кони, но ситуация не располагала, поэтому Олег замер на несколько секунд, отставил рюмку и уставился на нее, всем своим видом демонстрируя нешуточное внимание к ее персоне.

- Никому из вас нет нужды рассказывать, в какой семья я росла, хотя, оправданием моих ошибок, как я полагала, все это служит слабо. До сегодняшнего дня я не понимала или, скорей не хотела понимать, что убегаю от одной проблемы к другой. Так было с мамой, когда она пыталась покончить с собой. Я испугалась и рванула отсюда подальше. Я не хотела брать за нее ответственность в очередной раз, хотя надо было сдать ее в психушку и самой лечь в соседнюю палату.

- Таня, что такое несешь? - Саныч было ринулся к ней, но натолкнулся на предупреждающий взгляд Олега и сел обратно.