Так близко

– А почему они разделены? Разве социальные сети не входят в сферу маркетинга? Разве они не используют одинаковые рекламные стратегии?

Ты поворачиваешься ко мне и прислоняешься к дверному косяку. Совершенно голый. А почему бы и нет? У тебя самая совершенная фигура в мире. Ты – мечта наяву.

– Это два разных подразделения, – объясняешь ты. – Мы занимаемся маркетингом своими силами. Социальные сети тоже относятся к нам, но там все не так просто. Эта компания принадлежала Эми, и после того, как она вышла замуж за моего брата, мы присоединили ее компанию к «Бахаран-фарма». Насколько я знаю, процесс интеграции еще не завершен, поэтому они числятся отдельно.

Я с удивлением смотрю на тебя.

– Насколько ты знаешь?

Ты небрежно пожимаешь своими красивыми мускулистыми плечами.

– За этим процессом следит моя мать. Как ты знаешь, она проработала логотип и слоган для «Бахаран». Поэтому я просто оставил ей ответственность за брендинг.

Я помню ледяные взгляды женщин, которые заметила в библиотеке пентхауса, и реакцию Алии на происшествие с Эми в здании компании. И вспоминаю кое-что еще.

– Кстати, у нее есть к тебе чувства.

У тебя на лице мгновенно появляется маска безразличия, прекрасно скрывающая настоящие эмоции.

– У моей матери? Спорный момент.

– Ты же понимаешь, что я говорю не о ней, – раздосадованно поясняю я.

Ты проводишь рукой по лицу.

Я жду твоей реакции. Либо ты все расскажешь, либо уйдешь. Я не буду давить. Мне это совершенно не нужно, я уже видела реакцию Эми.

– На долю секунды, – хрипло начинаешь ты, – она напомнила тебя.

Я так и знала, но не была готова услышать это. Снова переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок, пытаясь найти там идеально симметричные линии.

– Ты не обязан что-то мне объяснять, Кейн.

– У меня был тяжелый день. И краем глаза я заметил ее, – продолжаешь ты. – Это был один из тех дней, когда я думал только о тебе. Мы провели одну ночь вместе… даже чуть меньше. И в результате этой встречи она познакомилась с Дариусом.

Я крайне разочарована. Но вовсе не по той причине, которую сейчас можно предположить.

– У тебя есть полное право злиться на меня.

– Нет, у меня нет такого права.

– Меня убивает одна только мысль о том, что ты могла быть с кем-то другим! – яростно добавляешь ты и замолкаешь.

Мы оба молчим. Кажется, это длится целую вечность, пока мои мысли водят хороводы с внутренними демонами.

– Сетаре… ты сможешь меня простить? – нежно спрашиваешь ты.

– Кейн… – Я покачиваю головой. – Ты говоришь не с той женщиной. Тебе следовало бы извиниться перед ней.

Ты шумно выдыхаешь.

– Да, в этом есть определенный смысл.

– Я не могу даровать тебе отпущение грехов, но твоя жена была мертва, а тебе было одиноко. Прояви снисхождение к самому себе, ведь ты просто человек. Тем не менее постарайся не забывать о том, что на женщин ты действуешь ничуть не хуже кошачьей мяты. Будь осмотрителен.

– Я услышал тебя.

Я киваю.

– И это просто какое-то чудо, что у тебя все еще нет жены и детей.

– Я никогда бы не женился снова и не стал создавать семью.

– Ты не знаешь наверняка.

Ты скрещиваешь руки на груди.

– Черт возьми, я бы не стал. Я никогда бы не согласился на меньшее. Я бы не стал заводить ребенка, если бы у него не было всего необходимого.

Я вздрагиваю. Нас мучает вовсе не ревность в ее привычном обличье. Мы не боимся угасания страсти, ведь наша близость слишком глубока. Мы завидуем тому, что мы даем друг другу, и получаем удовольствие от отношений, которые пропитаны болью.

Я пытаюсь улыбнуться.

– Ты мог бы оказаться здесь с другой женщиной, но теперь у тебя есть я. Я рада, что все так сложилось. И это единственное, что имеет значение.

– Я бы никогда не привел другую женщину сюда. Я не встречал особенных женщин до тебя. Кто вообще может соперничать с тобой?

Я быстро отвожу взгляд, чтобы ты не заметил слезы.

– Тоска по тебе была просто невыносимой. Я научился жить с этим, но иногда мне снились кошмары. – Ты замолкаешь, на мгновение погружаясь в воспоминания о мрачном прошлом. – Иногда я просто не мог удержаться от того, чтобы искать тебя, высматривать твои черты в каждой встречной. Если бы кому-то удалось заставить меня посмотреть на себя дважды или хотя бы понадеяться, что это случится, я бы сошел с ума. И я частенько был в бешенстве. – Ты делаешь паузу. – Я мог бы трахнуть их всех.

Я резко выдыхаю и закрываю лицо руками. Когда мы только познакомились, ты еще не был таким черствым и грубым. Нет, неправда. Мы все способны на черствость, просто ты тогда был слишком добр, чтобы впускать в себя жестокость. Разбитое сердце исказило и изменило твою душу.