Тайский талисман

Знаете, это привело к окончанию нашего брака. Мы с Робертом уехали в Англию, но он захотел вернуться сюда. Я не хотела. Это было слишком тяжело, и я боялась, что у меня отберут Бобби. Несколько лет спустя мы развелись. Мой второй муж, Эд, был замечательным человеком. Он обожал Бобби. Думал, что это мой сын. Бобби пошел в мать и потому похож на Роберта. У него руки и талант дяди. В том, что он сын Роберта, никто не сомневался. В те дни, если знать в Бангкоке нужных людей, такого рода дела легко устраивались. Я уехала с документами, где говорилось, что он мой сын.

Знаете, я много лет беспокоилась о другом мальчике. Роберт посылал деньги, когда мог. Однако на время он бросил писать, и с деньгами было туго. Он не брался за кисть десять лет, а потом начал писать эти ужасные вещи — по-моему, они называются гротески. Но, во всяком случае, снова начал зарабатывать деньги. Видимо, есть люди, которым нравится вешать в гостиных такие ужасающие полотна. Может быть, это следствие потрясения. Кто знает? Я объясняю их тем, что он был как-то причастен к тому, что произошло в ту ночь с Фордом, расчленение и все такое, но если да, ни разу не говорил мне об этом.

Я не знаю, продолжал ли Роберт посылать деньги той семье в Чиангмай. К тому времени мы уже развелись, я снова вышла замуж, и у Бобби появилась сестричка. Сейчас я живу вместе с дочерью и ее семьей. Однако знаю, что о мальчике беспокоиться незачем. Он как будто отлично преуспевает. Видимо, талант Чайвонгов делать деньги у него в крови.

— Откуда вы это знаете? — спросила я.

— Я же видела его на фотографии в газете. В «Бангкок геральд». Там давали имя какому-то большому судну. Вичай Промтип, — сказала она. — Теперь его так зовут.

Господи, подумала я.

— А Хелен? Знаете, что сталось с ней?

— Она изменила имя, фамилию и вернулась в Штаты, — ответила миссис Томас. — Поклялась больше никогда не видеть детей. Думала, что может подвергнуть их риску, да и как могла объяснить, что случилось? Устроила себе какую-то жизнь. Решительности ей не занимать, но сомневаюсь, что была по-настоящему счастлива.

— Как ей удалось избежать…

— Казни? Не знаю. Она, конечно, подала апелляцию. Таксин и другие Чайвонги наверняка были бы очень рады, если б она умерла, но Хелен наняла очень агрессивного адвоката, и, думаю, он дал Чайвонгам понять, что она утащит с собой всю семью, если не получит помилования. Таксин решил, что лучше пусть она уедет из Таиланда. Я часто думала, не помог ли он ей в конце концов получить смягченный приговор и потом скрыться. Она вполне могла потребовать этого. Во многих отношениях она была бесстрашной. Может быть, это и стало ценой ее молчания. Не знаю. Я слышала, что Таксин умер. Думаю, мы теперь никогда не узнаем. Она отбыла срок в тюрьме, уверена, что это было ужасно, но я к тому времени уже уехала. Я знаю только, что очень многое происходило за сценой.

— Вы скажете мне, где она, и как ее теперь зовут?

— Нет, — ответила миссис Томас.

— Прошу вас, — сказала я. — Чат Чайвонг был убит. Он был очень хорошим человеком, женихом моей племянницы. Я все думаю, не связана ли его смерть с этой историей.

— Если полагаете, что его убила Хелен, мстя Чайвонгам, то ошибаетесь. Я не говорю, что она была бы неспособна на это. Может быть, да, может быть, нет. Но она мертва. И думаю, все это должно умереть вместе с ней.

— Не сказали бы вы мне, что она мертва, даже если б это было неправдой?

— Да, сказала бы. Ее долго разыскивали многие, репортеры и прочие. Даже этот Уилл Бошамп. Он разузнал все подробности, за исключением детей, но я не пошла ему навстречу. Бошампу только хотелось знать, куда уехала Хелен. Я не сказала ему, не скажу и вам. Больше пятидесяти лет я никому не говорила, куда уехала Хелен. И теперь не собираюсь.

Глава двенадцатая